 А за всё, что выйдет боком...И представится грехом - Я отвечу перед Богом, Перед Богом и стихом. Подожду, не стану плакать И не стану кликать смерть. Кто же я - земная мякоть Или неземная твердь ? Подведу тебя к порогу И скажу как на духу : Отвечаю только Богу, Только Богу и стиху! Подожду, не стану плакать И узнаю наизусть : Кто же я - земная слякоть Или неземная грусть ? Наживу с годами грузность, Как и вся моя семья. Кто же я - земная трусость Или тайна бытия ? Освещаю ли дорогу ? Горожу ли чепуху ? Отвечаю только Богу, Только Богу и стиху! 
А когда я болела...Да, когда я болела, О, как сильно тогда Моя мама жалела! И когда я кричала Больными ночами, Как она защищала Большими плечами!.. А когда меня юность Дотла не спалила, Обожгла Да лихую судьбу посулила, Откатясь от огня, Я на холоде тлела - Только мама меня Больше не пожалела! Помню, как накатило Болезнями детство, И она находила Чудесные средства. А сжималось кольцо, Означавшее муку - Помню, дула в лицо Или гладила руку... И минуты свои И часы - не считала. Но запасы любви Все тогда исчерпала. Ведь с тех пор, что я в детстве Так страшно болела, Меня мама моя Никогда на жалела.
А природа на них смотрела...Сквозь утренние лучи. - Вот твой лук, вот твои стрелы, Теперь куда хочешь мчи ! Знаю, в городе есть невеста, Руки ее нежны. Но я сегодня невесты вместо, А вместе - вместо жены. Муж из лесу вернется хмурый, Добычлив и бородат. Я бы стены украсила шкурой, Да он ведь ее продаст... А если станет опять браниться, Если вновь за свое - Уж он дождется, давно хранится В кладовке ему питьё. Но ты жалеешь меня, мой милый. Как вечер, стучишь в окно. Что ж до невесты твоей постылой, То это нам все равно. И проснемся мы, чуть живые, Едва забрезжит рассвет, И помчатся твои борзые Вновь за тобою вслед. А случится такое лихо - Жениться тебе пора, - Знай, что ждет твоя лесничиха И эту ночь до утра. Догорает свечной огарок. Звезды - миг и умрут. А на пальце моем подарок, Зелененький изумруд.
А ты, государь мой ? Два белых крыла...Надежда и вера моя, и покой. Ты видишь, я сделала всё что могла, И я ожидаю встречи с тобой. А ты, государь мой ? Терновый венец Теперь на твоих и моих волосах. Мне не был опасен враждебный свинец, А был мне опасен мой собственный страх. А ты, государь мой ? Ты руки простёр. Твоя надо мною большая ладонь. Пускай под ногами разложат костёр - Всё жарче и жарче сердечный огонь. А ты, государь мой ? На этом пиру Совсем позабыл о белом пере ? Зачем не сказал мне про то, как умру ? Умру на миру, сгорю на костре. А хочешь, я выучусь шить...А может, и вышивать ? А хочешь, я выучусь жить, И будем жить-поживать ? Уедем отсюда прочь, Оставим здесь свою тень. И ночь у нас будет ночь, И день у нас будет день ! Ты будешь ходить в лес С ловушками и ружьём. О, как же весело здесь, Как славно мы заживем ! Я скоро выучусь прясть, Чесать и сматывать шерсть. А детей у нас будет пять, А может быть, даже шесть... И будет трава расти, А в доме - топиться печь. И, Господи, мне прости, Я, может быть, брошу петь. И будем, как люди, жить, Добра себе наживать. Ну хочешь, я выучусь шить ? А может, и вышивать... АвгустЕго мы любим, но тираним. Ребенок наш как гладиатор - Отважен, грязен и изранен. Прощай, грибы, прощай, крыжовник, Летящая по небу белка. Прощай, колодец и коровник, И переспелок перестрелка... Нас согревает радиатор. Но скоро заморозки, милый ! Заиндевел иллюминатор У нашей шхуны небескрылой. И поплывет наш дом по небу, И поплывет наш дом по снегу. Сперва по снегу кучевому, Потом по снегу перьевому. По первому густому снегу, К тому, неведомому брегу...
АвтографОт Вас не скроет Ваша ученица. А чтоб от чтенья был хоть малый прок - Любовь мою читайте между строк. Когда же Вам наскучит это чтенье, Мое включите жалобное пенье. Остановитесь, отложив блокнот ! Любовь мою услышьте между нот. Но Вас гнетет и призывает проза. И вот цветёт и оживает роза - Та, что увяла в прошлые века, Но на столе у Вас стоит пока. Когда усталость мне глаза натрудит, А может, старость мне уста остудит, И побелеет черный завиток, И из зерна проклюнется росток - Пускай судьба, таинственный биограф, Оставит мне единственный автограф. Пускай блуждает в предрассветной мгле Любовь моя - тень Ваша на Земле.
АвтопортретПричины вески. Смягчи, Господь, мои черты ! Они так резки... Когда я в зеркало гляжусь - Зверушкой мелкой Себе я, Господи, кажусь, Пугливой белкой. Ну, если уж на то пошло, Пусть буду птицей. Тогда мне ниже крон крыло Не даст спуститься. Хотя я верую в любовь, И это греет, Но тут ведь выследит любой, Любой подстрелит ! И снова зеркала стыжусь, А голос тонок. На что я, Господи, гожусь ? Где мой бельчонок? Но не кричу, молчу, держусь На этой боли. Хотя божусь, что не гожусь Для этой роли!
БалладаОн тоже светлоглаз и белокож. Я часто, глядя на него, не верю, Что это сын мой, что ему я мать. И я боюсь, что сходство - неспроста. Что время все расставит на места, И женщине, как я черноволосой, Он тоже будет что-то объяснять. Она, кивая, выслушает речь. Останется в подушке контур плеч. И тоже, точно так, как я когда-то, Все будет вспоминать его слова. Слова ведь тоже были неспроста ! Одна лишь строчка посреди листа... И мне они давным-давно забылись : "Любимая ! Ты слишком уж смугла !.." А впрочем, только время им судья. Одно лишь только время, но не я. И если он ту женщину оставит - Пожму плечами - дескать, ну и что ж ? А женщина останется одна И назовется - бывшая жена. И, вот ведь штука, Родит мне внука, Который тоже будет на него похож...
Баллада о Дадале и ДудолеБросалась, хватала, жевала живьём и только потом уж глотала. И всякая кроха рыдала, когда выходила Дадала, Которая ела одну мелюзгу и, в общем, уже доедала. И мелочь сказала : "Доколе мы не обратимся к Дудоле ? Дадала нас всех понемногу сожрёт, и даже, возможно, без соли !" К Дудоле, чью знали отвагу, сейчас же послали бумагу, Где слезно просили их всех защитить, не то от Дадалы ни шагу ! Дудоля, сверкая отвагой, примчалась с кинжалом и шпагой, И скоро покончено было навек со всей этой страшной бодягой. Давно позабыта Дадала, как будто её не бывало. Дудоля жива и здорова - ура ! Она потрудилась немало. И каждый, кто ростом обижен, отныне не будет унижен. И слава Дудоле, чей подвиг в веках - прекрасен, и чист, и возвышен ! Барабан мой, ты моё прошлое...Я юна была и нежна. Барабан мой, я стала взрослая - Никому теперь не нужна. Были палочки две точёные - Только нужно ли их иметь ? Милый мой, я теперь учёная, Я не стала бы так шуметь. Лотерейный мой братец названый - Мы дружны с ним немало лет. Но боюсь, опять, будто назло мне, Попадётся пустой билет. Я обманутая обманщица, И скажу тебе - верь не верь - Барабан мой ! Я барабаншица, Барабаню в чужую дверь. А придется ли мне раскаяться Иль некаянной доживать - Как, мой бедный, ты будешь маяться, Будут бить в тебя, добивать. Но пока мы с тобою оба-два, А чужих - миллион вокруг. Так не будем же ставить опыты Друг на друге, мой милый друг !
БарышняЕсли барышня считает, что в романе все - обман, А в делах её, признаться, все отлично, хорошо - Значит, барышне - шестнадцать, ей семнадцатый пошёл ! Если барышня гадает по руке и по кольцу, Если барышня страдает - это видно по лицу, Или в сад стрелой помчится, будто кто её позвал, - Скоро, видимо, случится первый выход, первый бал ! Все-то барышню пугает, все-то барышню манит. Дома маменька ругает, дома маменька бранит. Ей в пример подруг приводят - образец иных манер. Что же глаз с неё не сводит этот стройный кавалер ?.. Если барышня на даче ночью выглянет в окно, Если барышне Наташе все покажется чудно - Не чудно тебе, а чудно ! В доме оставаться трудно, Выйди из дому, Наташа. Нынче все разрешено !
Богата и щедра, я раздала долги...Я раздала долги И позвала друзей к себе мириться. Съезжаются ко мне Вчерашние враги, Твердя, что ссора впредь не повторится. Богата и щедра. А дом стоит пустой И тих, как холостяцкая квартира. И я драгунский полк Пускаю на постой И замуж выхожу за командира. Богата и щедра, Цветок бросаю вверх ! Средь офицеров - преданный любовник. Он нынче для меня Устроил фейерверк - Ловите же гвоздику, мой полковник ! Богата и щедра. Но вот уходит полк, И муж, со мной простясь, садится в сани. Какой в богатстве прок ? Какой в щедротах толк, Когда мужское дело - поле брани. Богата и щедра ! А полк давно в снегу. И муж лежит, рукой зажавши рану... Бедна я и жадна ! К тому ж у всех в долгу. И, видит Бог, богаче я не стану.
Боюсь, беда со мною дружит...Как птица, надо мною кружит. Боюсь, что эта дружба мне Хорошей службы не сослужит. Боюсь, что тот, кого люблю, Мне вдруг окажется неверен. Незлонамерен ! Но уверен, Что я обиду ту стерплю. Боюсь, что я не стану ждать На этот раз его решенья, Поняв, что сила разрушенья Во мне воинствует опять. Боюсь, что на его "прости" Не захочу искать ответа. А он, поняв тотчас же это, Не помешает мне уйти. Боюсь, что я - уйдя на шаг, Переменю свое решенье. Свои умножив прегрешенья, Вернусь, поднявши белый флаг ! Боюсь, беда со мною дружит. Как птица, надо мною кружит. Боюсь, что эта дружба мне Хорошей службы не сослужит...
Была ещё одна вдова...Посвящается ЛюсеО ней забыли. Ну, может, вспомнили едва, Как гроб забили. Она жила невдалеке, А шла в сторонке. Был уголок в её руке От похоронки. Она привыкла и смогла С другим быть рядом. Она давно уже жила Иным укладом. Но день июльский - стынет кровь, Какой морозный. Кому бессмертную любовь В наш век бесслёзный ? Его отбросило волной - Её прибило. Она была его женой, Она любила. Не приближаясь, стороной Идет по кромке. По самой кромке от взрывной Его воронки. Была ещё одна вдова В толпе гудящей. Любовь имеет все права Быть настоящей. Друзья, сватья и кумовья - Не на черта ли ? А ей остались сыновья С его чертами.
Была я баба нежная а стала баба снежная...А стала баба снежная. Стою ничьей женой Под горкой ледяной. Была я баба нежная - А стала баба снежная. Вот и вся любовь ! Вот и нос - морковь, И колпак из ведра, И метла у бедра... Была я баба нежная, А стала баба снежная. А глаза мои страшны, А глаза мои смешны, А глаза мои - из угля, А черны - видать, грешны. Была я баба нежная - А стала баба снежная... И стою, смеюсь. Зареветь боюсь. Потому что я считаю : Зареву - сейчас растаю.
Былое нельзя воротить, а грядущее катится...Два бога над нами, два бога: покой и комфорт. А все-таки жаль, что нельзя Александра Аркадьича Нечаянно встретить в метро Аэропорт. Поэт о своём не болеет, он все - об общественном. Метелям - мести, а капелям - всегда моросить. А все-таки жаль, что хотя бы о самом существенном Его самолично нельзя наконец расспросить. Мы выйдем на воздух, пройдемся и сядем на лавочку. И будет бежать и спешить Ленинградский проспект. Возьмётся за сердце и скажет спокойно и ласково : - Какой же в истории вас беспокоит аспект ? Вот майская веточка - белая, будто на выданье, Давно позабыла уже о минувшей зиме. - Простите мне, деточка, - скажет он, - всё-то я выдумал ! Куда как прекрасно живётся на нашей земле ! Мы с лавочки встанем, на этом беседа закончится. Я тихо пойду, и покой воцарится в душе. Мне больше спросить у него ни о чем не захочется, А если захочется - я не успею уже. Былое нельзя воротить, а грядущее катится. Два бога над нами, два бога : покой и комфорт. А всё-таки жаль, что нельзя Александра Аркадьича Нечаянно встретить в метро Аэропорт.
В нашей жизни стало пусто...Не вернёшь себя назад. Где вы, пирожки с капустой ? Где ты, райский аромат ? Продавали по соседству, Там, у Сретенских ворот. Меня баловало детство - Всё теперь наоборот. Мне уже все двадцать с гаком. Как летят мои года ! Не забуду сушки с маком, Не забуду никогда. О, мороженщик-шарманщик ! О, любви запретной бес ! Мне фруктового стаканчик Нынче нужен позарез... Где вы, уличные сласти ? Где бушующие страсти ? Где ты, святочный уют ? Ничего не продают... Я свое заброшу дело, Я пойду, куда давно Я уже пойти хотела - В престарелое кино. И откроются киоски, Только выйду из кино. Тётка с видом эскимоски Мне протянет эскимо. Я пойму : в Москву большую Опустилось божество. Пирожки с капустой чую, Ощущаю божество...
В стиле ретро, в стиле диско...Посвящается А.СухановуЯ любой к тебе примерю... Сядь со мною близко-близко. Я совсем тебе не верю ! Вот косынка кружевная С золотистою каймою... Сядь, поговори со мною. Сядь, поговори со мною. В ритме вальса, в ритме танго... В мой удел не проникая ! У тебя, мой милый, тайна - Ты не говоришь, какая... Видишь зеркальце резное С тонкой ручкой костяною ? Сядь, поговори со мною ! Сядь, поговори со мною... Будто стороны родные, Для тебя открыты дали. Знаю, вороны ночные Над тобой не пролетали. И покуда не коснулось Нас дыханье ледяное - Сядь, поговори со мною. Сядь, поговори со мною ! Ставни бьёт порывом ветра. Не могу, мой друг, сердиться. Пусть уж лучше в стиле ретро - Но не надо в стиле диско ! Не случайно мир я мерю Грустной мерою земною. Сядь, поговори со мною - Я тогда тебе поверю !
В этой маленькой квартирке есть помада и духи...Есть помада и духи, И вёселые картинки, И печальные стихи. Тютчев пишет на конторке, На доске - Мижуев-зять. Ни фанерки, ни картонки - Просто неоткуда взять. В этой маленькой квартирке Все мы соединены - Все четырки, растопырки, Вертуны и болтуны. В Лутовинове - Тургенев, И в Карабихе - поэт. Я не гений. Нету геньев ! Прежде были - нынче нет. Из русалок - да в кухарки ? Вот я чёлкою тряхну... Берегись меня, жихарки - Всех за щёку упихну. Чехов в Мелихово едет. Граф гуляет по стерне. Только мне ничто не светит ! Скоро я остервене...- Южный ветер дунет в ухо : Ничего, мол, ничего ! Продержись ещё, старуха ! И осталось-то всего... Этот сумрак прокопчённый, Пропечённый утюгом... Днём и ночью муж-учёный Ходит по цепи кругом.
Вдогонку Евгению КлячкинуТель-Авив так Тель-Авив. До свиданья, Женька, Пой там хорошенько! У прибоя, на песке, С разговорником в руке, Молодой, не старый, Ты сидишь с гитарой. Там, на сахарных лугах, На зеленых берегах - Вспомнишь, бестолковый, Климат наш суровый... Селяви так селяви! По любви так по любви. По любви - по страсти? Бог не даст пропасти!
ВозвращениеИ в том, что с хозяйкою я незнаком - я бы поклясться мог. Друг, знай, хоть этот край - рай, я не знаю его языка. И то, что это не мой край - я знаю наверняка. И это вовсе не тот день - голову заложу. Но, может, это его тень - вот что я вам скажу. А это, конечно, был мой дом, и мой это был порог. И в том, что с хозяйкою я знаком - я бы поклясться мог. Друг, знай, этот край - рай, и я помню его язык. Но от того, что это мой край, я очень давно отвык... И это, конечно, тот самый день - голову заложу. Но, может, это его тень - вот что я вам скажу.
ВоздухоплавательГде ты витаешь ? Сидишь уже века, уставясь в облака, И их считаешь. Но ты же не бумажный змей и даже не воздушный шар, Да и не птица. А всё - лететь, летать, а нет, чтобы узнать, Как возвратиться... Ты знаешь, на Земле в огне или в золе - Но всяк на месте. Да, ты взлетишь, взлетишь туда, куда глядишь, - Лет через двести ! Ведь ты же не бумажный змей и даже не воздушный шар, Да и не птица. А все - лететь, летать, а нет, чтобы узнать, Как возвратиться ! Ты стал похож на тень. Уже который день - Всё без улыбки. И для тебя цветы растут из черноты Твоей ошибки. Но ты же не бумажный змей и даже не воздушный шар, Да и не птица. А все - лететь, летать, а нет, чтобы узнать, Как возвратиться. Ты не отводишь взгляд, а я не в лад, не в склад Твержу серьезно : Чем тут сидеть в клети, снимайся и лети, Пока не поздно. Пока тебя не обошли шары и змеи всей Земли, Смеясь недобро... Пока лицо не обожгли ветра и бури всей Земли, И целы рёбра... Хотя ты не бумажный змей, хотя ты не воздушный шар, Да и не птица. Но не молчи и не сиди ! А собирайся и лети, Чтоб возвратиться. Чтоб возвратиться !
Годовщина, годовщина...Встречи горькая причина. Наступила тишина - Помяни его, страна. Годовщина, годовщина. Не свеча и не лучина, Не лампадный фитилёк - В пепелище уголёк. Годовщина, годовщина. Эта новая морщина На моём живёт лице Будто память о певце. Годовщина, годовщина. А тоска - неистощима. И несётся над Москвой Хриплый голос твой живой. Годовщина, годовщина. Мать-страна качает сына : "Баю-баю, спи, сынок ! Я с тобою сбилась с ног". Годовщина, годовщина ! Города умолкли чинно. Но рыдает, как вдова, На груди его Москва.
ГололедНеизбежная зимой ! - Осторожно, моя радость ! - Говорю себе самой. Ведь в другое время года Помогает нам судьба, А в такую непогоду Затруднительна ходьба. Я в дому - совсем другая : Раз на дню, наверно, сто Я сама себя ругаю И за это, и за то. А сегодня не ругаю И напрасно не корю. - Осторожно, дорогая ! Осторожно, - говорю. - Как ты справишься с дорогой ? Ведь ее не избежать. Равновесие ! Попробуй Равновесие держать. Не волнуйся и руками Без стеснения маши. Равновесие ! Как знамя Равновесие держи. Гололед - какая гадость, Неизбежная зимой ! - Осторожно, моя радость ! - Говорю себе самой. Не боюсь его нисколько. Я всю жизнь иду по льду. Упаду ! Сегодня скользко. Непременно упаду !
Голубоглазые брюнеты и кареглазые блондинки...Заполнят улицы планеты, а мы с тобой - посерединке. А мы с тобой плывём на лодке меж берегов по узкой речке. А я кричу тебе: "Володька !", а у тебя глаза как свечки. А кареглазые блондины и синеглазые брюнетки Сегодня счастью заплатили одной единственной монеткой. И мы с тобой уплатим дани. Мы ей уплатим все налоги. Сегодня близки стали дали и оборвались все дороги. И нам вот не уплыть отсюда ! Здесь даже ветра не бывает. А я, на берег выйдя, буду смотреть, как лодка уплывает ! Потом смешаемся с толпою - и сразу станем синеглазы. Сюда приплыли мы с тобою, чтоб здесь не встретиться ни разу... Голубоглазые брюнеты и кареглазые блондинки Заполнят улицы планеты, а мы с тобой - посерединке. А мы с тобой посерединке ! Но как же здесь мы оказались ? Что мы друг друга половинки - нам на минуту показалось...
Господин судья ! Господа !...Для чего меня привели сюда ? Для суда ? В чем мой смертный грех ? Верный мой доспех Сохранял меня от напастей всех И утех. Мой мужской наряд - Он любой снаряд На крепость проверял, Слову не доверял. В чем моя вина ? Что моя страна Без меня - одна ? А со мною - несчастна она...
Дом в КлинуСтарая открытка. Подержи меня в плену, Старая калитка ! Помнишь, помнишь, как с утра Пробегала бричка ? И по имени Сестра Протекала речка ? Дух кувшинки от болот, Дух пчелы - от мёда. Кто потом тебя поймет, Русская природа ? Кто ещё, спустившись в сад На заре дремотной, Повернёт скорей назад, К рукописи нотной ? Кто споткнётся без причин, Но найдёт причину, Увидав, как птичий клин Сверху машет Клину ? Где подсвечник отразит Лаковая крышка - Там усталость погрозит, - Пальцам передышка. Кто потом заплачет всласть Над листом бумаги, Где ещё имеют власть Точки и зигзаги ? Это птичье колдовство - Вскрикнет и сорвётся. Эта клинопись его - Музыкой зовётся.
Жизнь была бы иной, не такою дрянной...Кабы ближних своих от лукавства избавить. Упаси тебя Боже лукавить со мной ! Упаси тебя Боже лукавить. Я привыкла платить дорогою ценой, Да такой, что тебе нипочём не измерить ! Помоги тебе Боже лукавить со мной... Только так, чтобы я не могла не поверить ! Эту тяжесть нести до конца суждено. Между тем я хотела бы ношу оставить. Упаси тебя Боже лукавить со мной, Помоги тебе Боже лукавить ! Это промысел Божий - такие дела. Жить не так, как другие, - негоже. Научи меня, Боже, чтоб лукавить могла ! Научи, научи, научи меня тоже. ЗаклинаниеСпаси его, разлука, Спаси его, разлука - Такая здесь морока... Войди к нему без стука, Прильни к нему без звука, Возьми его за руку И уведи далёко. Храни его, надежда ! Храни его, надежда. Храни его надежда - Всему первопричина. Ведь он юнец мятежный, Не робкий и не нежный. А нам - что ни мужчина, То новая морщина. Минуй его, сиянье ! Минуй его, сиянье. Минуй его, сиянье И почести земные. Он будет жить далёко, От нас на расстояньи, И будут с ним заботы И женщины иные...
Зимняя прогулкаИ непонятно мне самой, Как не заносит снегом ? Хотя погода хороша - Болит, болит моя душа Между землёй и небом. А где-то светится окно. Так поздно светится оно ! Меня там не хватает. Хотя погода хороша - Болит, болит моя душа. Её ледок не тает. А скоро будет Рождество ! Но это тоже ничего. Потом пройдёт и это. Хотя погода хороша - Болит, болит моя душа, Ей облегченья нету ! А можно так и дальше жить - Спешить, грешить, людей смешить - Ни шатко и ни валко. Да и погода хороша... Но всё болит, болит душа - Её-то вот и жалко.
И не всегда ж я буду молодой...С горящим взором, с поступью победной... Помнишь себя хорошенькой, но бедной - Запомнишься незрелой и седой. А небо нависает высотой. Головка вороная, точно птичья. Помнишь себя исполненной величья - Запомнишься бездумной и пустой. Мерцание увидишь вдалеке. Утоптана дорога и открыта. Помнишь себя с лампадою в руке - Запомнишься стоящей у корыта. Без отдыха, без роздыха душе, Взойдёшь на старой ветке новой почкой. Помнишь себя в раю и в шалаше - Запомнишься единственною строчкой.
И приходит однажды ко мне человек...И становится на пороге моём. Я ему предлагаю еду и ночлег. Он благодарит, но говорит, Что не терпит нужды ни в чём. И продолжает стоять в темноте. И я - предлагаю трубку ему. Он благодарит, но говорит, Что трубка ему ни к чему. И продолжает стоять как стоял ! И я наливаю ему вина. Он благодарит, но говорит, Что я ему ничего не должна, Что я ничего не должна. Тогда я тихо ему говорю, Что, видно, он просто мне не по душе... Он благодарит, "прощай" говорит, И нету его уже...
Игра в солдатикиИдет война двенадцатого года. Нам наши силы надобно беречь, Раз на дворе - такая непогода. Мы не гуляем - дождик за окном. Все ждём, что переменится погода. У нас полки и роты под огнём, У нас война двенадцатого года. Мой сын, представьте, полюбил войну. И что ни день у нас - то новобранец. Солдатский кивер и солдатский ранец, Других игрушек не дари ему. А горбунок несётся все быстрей ! А где-то зайцы скачут на опушке. Дитя забыло кукол и зверей - По целым дням у нас грохочут пушки. Еще не скоро в школу он пойдёт И поведёт сражения на парте. Ему - четвёртый год, и он ведёт Свои полки против Буонапарте. Войне конец, и драпает француз. Мы победили в той неравной схватке ! Мой храбрый сын подкручивает ус. Какое счастье, всё у нас в порядке !
К АксеновуНапишу-к я вам письмо. А отправить не отправлю, Оно отправится само. Добродушно-злым, усатым, Но с нездешнестью уже Помню Вас в восьмидесятом, В предотъездном кураже. А вообще - какого черта! - Я залог и амулет, Что вблизи Аэропорта Ваш не вытоптали след. Объясняться все мы слабы, Как себя ни назови, Но послушайте хотя бы Мои строчки о любви. Дорогой Василий Палыч, - Бормочу я невпопад, - Ой, как я бы к вам припала Этак двадцать лет назад... А сейчас, Василий Палыч, Вот написала вам письмо, А отправить не отправлю - Пусть отправится само.
К воспоминаниюне будешь ни подарен, ни потерян, был близок, стало быть и свят, и святость выше всех материй. Не станешь перевернутым листом, ни скомканной, ни вырванной страницей. Взойдя над запрокинутым лицом, ты, как и я, обязан сохраниться. К ГорациоСлушать пенье под звуки кифары. Я уехала в свой Невинград. Потушите, пожалуйста, фары. Потушите, пожалуйста, свет, Отраженный водой многократно. Где была - там меня больше нет, И едва ли я буду обратно. Мой Горацио, ты ли не рад? Ничего не успело случиться. Я уехала в свой Невинград. Облученный обязан лучиться, А не мучиться день ото дня Под чужими прямыми лучами, Принужденно и жадно звеня Сохраненными в тайне ключами... Мой Горацио, видишь ли, брат, Всяк спешит совершить свое чудо. Далеко-далеко Невинград. Ни один не вернулся оттуда. Невинград, Невинград, Невинград - Повторяю - хоть это-то можно... И заплакала, как эмигрант, Над которым смеется таможня.
К детямВечер недолог, путь недалек. Если не с бездною, значит с Нирваною тихий, усталый веду диалог. Силы небесные, силы всесильные! Кончится август - я в осень войду. Реки молочные - бреги кисельные - не замерзают в этом саду. Силы небесные. Строки вечерние. Дни беспокойные. Светлая тьма. Силы сыновние. Силы дочерние. Дети как дети. Зима как зима.
К домуне тороплюсь торопить обратно. Огни посадочной полосы все-таки видеть весьма приятно. Вот так под вечер вернешься ты из самой-самой из всех Америк, а он и выйдет из темноты, родной расхристанный этот берег. Да, он прекрасен, хотя и дик, и может дикостью красоваться, но он всплывает, как Моби Дик, и просит больше не расставаться.
К иллюзиямКак-то выведать, вызнать и - голову тихо склонить. Ведь придется не только ласкать, целовать, обнимать, А еще и своею рукою без всякой пощады казнить. Если б знать! Если б только начать узнавать, Что, едва затвердивши уроки: не умничать, не капризничать, не попрекать, - Надо будет учиться с ног человека сбивать И не глядя, одним движеньем человеку грудь рассекать. Если б знать, если б знать наперед, как все складывается, - Помогли бы и те, и другие, сама бы была начеку. Надо было мне с юности-младости учиться пойти хирургии, А не никчемному, сладостному французскому языку!
К камнямрасскажи - не уводи глаза. Видишь на цепочке сердолик? Каменная в жизни полоса. Отстранись немного, отступи, на меня, как прежде, погляди. Сердце тихо дремлет на цепи. Камень мерно дышит на груди. Видишь, в камне - приглушенный свет. Темный пламень изнутри горит. Это твоего паденья след - ты же падал как метеорит. А ведь ты не скажешь, где болит. Отведешь невесело глаза. Я качну легонько сердолик - | каменная в жизни полоса.
К картинам прошлогостранно как-то ездили, бестолково, я не то чтобы была лишним грузом, но не так с гитарой шла, сколько с пузом. Помню, вьюга хлопьями в нас кидала, а публика нам хлопала, поджидала, пели мы отчаянно, как туристы, гитаристы, чайники, юмористы. Не для обобщения эта форма, больше приключения, чем прокорма, в именах и отчествах сельских клубов, в маленьких сообществах книголюбов. Вьюги конаковские, буги-вуги, чудаки московские - мои други, никого подавно так не любила, самого заглавного не забыла. Помню, как-то ездили в Конаково, славно как-то ездили, бестолково, я на пальцы стылые слабо дую - Господи, прости меня, молодую.
К китайской кухнеХоть бы и мело, и моросило. Поведи меня в китайский ресторанчик - Я хочу, чтоб все было красиво. Полетим ни высоко, ни низко По дороге этой по недлинной. Ничего, что тут не Сан-Франциско - Я крылечко знаю на Неглинной. Будь, смотри, с китайцами приветлив. Я который день воображаю, Что несут нам жареных креветок В красном соусе, - я это обожаю. Что китайцу стоит расстараться? Пусть обслужит нас по полной форме. Пусть покажется московский ресторанчик Мне крупицей золотистых калифорний... Понимаешь, я могу там разреветься. Разведу ужасное болото. Потому что знаю - раз креветки, Раз креветки - стало быть, свобода! И приди, пожалуйста, пораньше, Если в кои веки попросила. Поведи меня в китайский ресторанчик. Надо, чтобы все было красиво.
К Коржавинуруками разгоняли мрак, любви прекрасные моменты не приближалися никак, когда, помыслив хорошенько, не срам, не пасквиль, не донос, всемирный голубь Евтушенко письмо за пазухой принес. Я над ответом хлопотала, письмо вертела так и сяк, но что-то в воздухе витало, один лексический пустяк, чего ждала, уж не команды ль - спаси меня и сохрани, но все твердили - Эмка Мандель, и было отчество в тени. Кого спрошу, никто не дышит в окошко дома моего, и каждый пишет, да не слышит, кругом не слышит ничего. Обременен нездешней славой, любимец всех концов Земли, наш письмоносец величавый исчез в сапфировой дали. На всякий случай на пожарный я в Шереметьево приду с цветами глупыми, пожалуй, стоять в каком-то там ряду. Смеркалось - да - но тих и светел приемник "голоса" ловил. Один Коржавин нас заметил и чуточку благословил. К королеве Маргозадается легко, в моем доме снимается "Королева Марго", не советские мытари, рыбьи дети, рабы, а прекрасные рыцари на подмостках судьбы. Что ж душа моя мается - все пройдет, ничего, ну и что, что снимается "Королева Марго"? Может, дело получится, и в конце-то концов, может, страсти обучится пара-тройка юнцов. О, как сердце сжимается, о, любовь, о, тюрьма! В нашем доме снимаются все романы Дюма. Спи, любимый, не мучайся, жди хороших вестей, я участвую в участи неизбежной твоей.
К крыжовникучьих-то памятных писем, календарных примет, выбираю крыжовник, зеленый крыжовник, чрезвычайно неброский и непопулярный предмет. Примеряя к лицу эту жизнь, эту участь, я бесчисленно морщусь и фыркаю, но я ценю кислицу, уважаю колючесть, различаю под матовой кожей зерно. Если можешь понять его, и шипы, и зеленость, и непышные ветки, и недорогие плоды, так поймешь и меня, запечатанных губ распаленность, и дрожащие пальцы, и путаные, и потайные лады.
К любвиОна по воде кругами. Но я знала тех, кто руками Ее доставал со дна, Любая любовь, любая. Любая любовь, любая. Любая любовь, любая - И только она одна. Немилосердно скупая. Немо-глухо-слепая. Кровавая, голубая, Холодная, как луна. Любая любовь, любая. Любая любовь, любая. Любая любовь, любая - Учу ее имена. И верю в нее, как в рифму. И верю в нее, как в бритву. Как верят в Будду и Кришну И в старые письмена. Любая любовь, любая. Любая любовь, любая. Любая любовь, любая - И только она одна.
К независимости "Независимость - неважное слово, Следовало б догадаться, хотя бы как Милан Кундера. Жизнь обработана, почва слегка оскудела. Ну и, естественно, просится в рифму душа. Слово неважное, да больно хорошая вещь. Странное дело - не быть в Атлантиде атлантом. То ли ландшафт нехорош, то ли климат зловещ, и угораздит родиться с умом и талантом. Слово неважное, а вещь хороша, хороша. Ах, не слюбилось? - Так так и скажи - не стерпелось. Кундера или Кундера... Рифмуйся, не бойся, душа. Невыносимая легкость. Неспешность. И все-таки, ах, несмертельность.
К неизвестномухожу, прикрывая ладонью нутро, дитя, которое не знаю, не ведаю, ведет себя странно, как студент в метро. И топочет ногами, и смеется не мудрствуя, то он вытащит весла, то утопит корму, и, похоже, он слушает какую-то музыку, понятную только ему одному; но, видно, и музыка ему тоже наскучивает, по каким-то таким часам он живет, и тогда он меня, будто лодку, раскачивает, и земля вообще подо мной плывет... И не то чтоб мужественно, не то чтоб женственно, то ночь заполночь - вот он, то ни свет, ни заря... Но в июне закончится мое путешествие, однажды начавшееся среди сентября.
К ожиданиюобещание чуда - не чудо. Как в кино, забери меня, милый, в окно, забери меня, милый, отсюда. Сколько лет провела у стекла, у окна, да теперь это больше не важно. Забирай меня, если тебе я нужна, поцелуй меня коротко, влажно. Вероятно, иное иному дано, я нелепа, я слишком серьезна... Окуни меня, милый, в вино, как в кино, окуни меня, если не поздно. Выбирай мы друг друга и не выбирай, но должно было грянуть все это, забирай меня, милый, скорей забирай, а не то моя песенка спета. забирай меня, милый, скорей забирай, а не то моя песенка спета.
К пениюопыт говорит - имей терпенье. Это плавниками колыханье люди знают - называют пенье... Легких пузырьков кругом роенье, и кораллов стройное стоянье, может это только настроенье, а быть может даже состоянье... Жизнь кругом кипит, кружится, теплится, океан - вселенная зовущая... Рыбина плывет - бока колеблются, рыбина поет - она поющая.
К письмуволнуясь, допишу: "Все кончено. Прощай. Конец баллады." Себя не пожалею, тебя не пощажу, а может, пощажу, проси пощады, проси у прямолобой, не произнесены все страшные слова, хотя и близки, проси, пока мы оба не осуждены на десять лет без прав переписки. Возьму конверт, припрячу, назад не посмотрю, усилие проделав болевое, себя переиначу, тебя перехитрю, и в ссылку в отделенье бельевое немедленно отправлю, в глубь памяти сошлю - гора с горою, лишь бы не сгорая... А я стишок подправлю и с музычкой слеплю - а как иначе в Туруханском крае? Так хороши иль плохи, но видно до конца меняются черты, отвердевая. Стираются эпохи, срываются сердца, хранит секреты полка бельевая. Лет сто, а может двести промчатся, чуть помят конверт найдется - ведь находят клады. Меня на новом месте порядком изумят слова "Все кончено. Прощай. Конец баллады."
К ПицундеТак и щелкает, так и звенит мне над ухом среди тишины. Сердце бедное бьется - тик-так, тик-так, - ему снится Пицунда, Сердцу снится Пицунда накануне войны. Сердце бьется - за что ж извиняться? У папы в спидоле помехи. Это знанье с изнанки - еще не изгнанье, заметь! И какие-то чехи, и какие-то танки. Полдень - это двенадцать. Можно многого не уметь. Но нечестно высовываться. Просто-таки незаконно. Слава Пьецух - редактор в "Дружбе Народов", все сдвиги видны! Снова снится Пицунда, похожая на Макондо. Снова снится Пицунда накануне войны. Сердце бьется, оно одиноко - а что ты хотела? На проспекте Маркеса нет выхода в этом году. И мужчина и женщина - два беззащитные тела Улетели в Пицунду, чтоб выйти в Охотном ряду... Улетели в Пицунду, чтоб выйти в Охотном ряду...
К русалкамИ нечто непонятное цоп за ногу ее. - Я здешний водяной, - кричит, - поставил тут капкан на всяких девок-девушек и прочее бабье. - Плывем со мной, красавица, по самой по трубе, резвиться будем, милая, я жду тебя давно. Я знаю, что понравится, понравится тебе, а нас никто не хватится, не вспомнит все равно. А девушка хорошая, плеща второй ногой, подумавши, ответила, - уйди, поганый мент. Пока я здесь купаюсь без желания с тобой, намок билет студенческий - серьезный документ! - Отвянь, не видишь, рыбина, что я сама рулю. Я что тебе - колхозница, чтоб делать тет-а-тет? Я, максимум, мороженое всей душой люблю. Ну и еще всем сердцем - свой университет. Захлюпало чудовище, неназванный фантом, и отпустило девушку и жалобно поет, - Ступай себе, красавица, не пожалей о том, а я один наплачуся ночами напролет. Русалка не случилася, зато и нет беды. На то стоит милиция у каждого метро. И выскочила барышня сухая из воды, и поскакала, и нырнула в "Русское Бистро".
К себевот вода, вот хорошее сито, ты всем уже надоела, доморощенная Карменсита, ты уже не молодая, чтоб петь про цыганские страсти, никакая ты не золотая, ты вообще неизвестной масти. Задетая за живое, пройду по лезвию все же, и вслед мне посмотрят двое - постарше и помоложе, а что говорить про дело - об этом разные толки, а я бы давно продела себя сквозь ушко иголки.
К сомнамбуламдуша как замок под замком. Я, молодая, как сомнамбула тащила саночки с сынком. Температурка - не разваришься, стоит морозец над Москвой, мот удвоенные варежки протерты грубой бечевой. Стоит зима, Ее Величество, засунув пальцы за кушак, а я свой шаг сомнамбулический не ускоряю ни на шаг. Мне двадцать лет, и я - не лыжница, мороз выдавливал слезу. Сидит дитя, листает книжицу. Я тихо саночки везу. Сквозь эту изморозь кефирную, где санный след, но нет иных, там я себя фотографирую в протертых варежках цветных. Душа запомнила - зима была, и придорожный эпизод. Везет сомнамбулу сомнамбула, везет, везет, везет, везет.
К средневековьюНасильно не привяжешь к изголовью. О, лютневая музыка любви, Нечасто ты соседствуешь с любовью. Легальное с летальным рифмовать - Осмелюсь ли - легальное с летальным? Но рифмовать как жизнью рисковать. Цианистый рифмуется с миндальным. Ты, музыка постельных пустяков - Комков простынных, ворохов нательных - Превыше всех привычных языков, Наивных, неподдельных. Поверишь в ясновиденье мое, Упавши в этот улей гротесковый, Где вересковый мед, и забытье, И образ жизни чуть средневековый. Ищу необнаруженный циан, Подлитый в чай, подсыпанный в посуду... Судьба - полуразрушенный цыган, Подглядывающий за мной повсюду. А прикроватных ангелов, увы, Насильно не поставлю в изголовье, Где лютневый уют, улет любви И полное средневековье.
К старому другуну не Гретхен по крайней-то мере... С другом детства идем в зоопарк - тут в Америке милые звери. А жирафы отводят глаза, а горилла состроила рожу, мы хохочем - иначе нельзя, нам и не о чем плакать, Сережа, мы как были, такие и есть, пачка писем обвязана ниткой, я не новость откуда ни весть, я давно тут стою за калиткой. А горилла тебе - не гиббон, вот обнимет по случаю даты, вот тогда и пойдет расслабон, и - ура, и - да здравствуют Штаты!
К Стивену Кингувпрочем как всегда это не летально. Привези мне книжечку Конан-Дойля. Я люблю, как девочка, эти тайны. Ни чутья, ни опыта - зябко, зыбко, но читать - читается до заката. Это или опиум, или скрипка. Что бы это ни было - все загадка. Лето нынче долгое. Неба цвета. Темно-грозового. Порохового. Привези мне книжечку Стефан Цвейга - сердце просит жгучего, рокового. Маленькая женщина под вуалью. Глупенькая птичка желает боли. Ей не страшно сжечь себя - хоть буквально. Ах, не надо, милая, Бог с тобою. Это лето долгое. Что ни книга - дамочка с причудами в главной роли. Привези, пожалуйста, Стивен Кинга. Пусть уж лучше мистика будет, что ли. Призраки любви так и ходят рядом. Что это за стыд, что за оперетта... Только бы не сжечь все единым взглядом перед тем как на зиму запереться.
К стилюкоторый раз говорю не шутя, что лично я выхожу из бизнеса, видимо так в него и не войдя. К чему мне эти былинные билдинги - по мне все это мура, утиль, и лично я выхожу из бизнеса, и видимо в этом даже есть стиль!
К стихамигла не ходит мимо вены. Стихи не требуют игры. Напротив - подлинной отмены всех наших прочерков в судьбе, черновиков, тетрадок тайных, ночных попутчиков случайных, - без сожаленья о себе. Другая, может быть, сестра другую б выхватила фразу. А эта так была добра, что чернота возникла сразу. И то, что голосом зовем, а в юности б назвали "гонор", дверной заполнило проем, как долго-долгожданный донор. У той иглы на острие не кубик льда, но кубик яда. А в стенку бьет небытие - ему то больше всех и надо. Есть венценосному цена - казалось бы, невероятно, так вот, Венеция одна есть путь туда, но не обратно.
К сюжетутаких, как ты, еще не приводил Господь, не понимаю, как и обнимаю и все держу зажатую щепоть. Каким таким, скажи, меня нездешним ветром снесло туда, где даже дуновенья нет, но вот же я, и миллиметр за миллиметром наш межпланетный движется сюжет.
К тебене хочется тесниться, но сколько говорят душе, любовь, твои ресницы. Когда разучишь мой язык, ты, ласковый отличник, забудешь все, к чему привык, и станешь сам язычник. Тогда смогу вздремнуть часок и вспомню про хворобу, вот только выну волосок опять прилипший к небу.
К фантазиямк чему сама себя приговорила? Ты родинку себе под сердцем выжгла, а ничего хорошего не вышло. Хоть жги себя, хоть режь - ты не святая, а выдумкой живешь себя пытая. Где родинка была, там будет ранка, атласный верх, да рваная изнанка. Будь женщиной, они себя лелеют, они себя, любимую, жалеют, не рвут себя в клоки, не истязают, на мелкие куски не изрезают. Подумай, пожалей себя, довольно, порезаться, обжечься людям больно, пой выдумщица, пой их голосами, железная, с усталыми глазами.
К цветамтакие были в том чернобыльском году. От первых дачных УВЧ на стороне до неудачных приключений на луне. Причем луна, она вообще не на виду, но есть страна, где с сердцем точно не в ладу. Довольно скоро, но не в тот проклятый год, я неуклюже поползу, как луноход... Причем страна - никто ни в чем не виноват, когда везде полуразлад, полураспад. И расщепляется невидимо строка и облучает жизнь мою наверняка. Такие мелкие ромашечки цвели, когда со станции вдвоем на ощупь шли, а Бог распада, сидя в божеском саду ронял цветочки в том чернобыльском году. И снова мелкие ромашки по земле, и налегке иду, и не навеселе... Пока глаза глядят, покуда голос есть, и на дворе не восемьдесят шесть...
Как холодна моя рука !...Как неверна моя строка... Давай условимся с тобою, Что не расстанемся пока. Как время мирное течёт ! Куда-то нас оно влечёт ? Давай условимся с тобою, Что всё прошедшее не в счёт. Как далека сейчас беда ! Как высока моя звезда ! Давай друг другу поклянемся Не делать худа никогда. Как нынче сыплет снег с утра ! Как боль сердечная остра... А завтра ? Завтра - что же завтра ? Там новых клятв придет пора.
КанарейкаМного знаем птиц, но редко, Много знаем птиц, но редко Кто вопросы задаёт. Кто такая канарейка, Кто такая канарейка, Кто такая канарейка ? Для чего она живёт ? Не чернеет, как ворона. Не белеет, как голубка. Не синеет, как синица, И, как утка, не плывет ! Не стрекочет, как сорока, Не несётся, как наседка, Не кукует, как кукушка. Для чего она живёт ? В тесной пыльной комнатушке - Занавешенная клетка. Кто пока не понимает - Обязательно поймёт. Будто кактусы в горшочке, Будто фикусы в кадушке, Будто коврик с лебедями, Будто старенький комод... Тяжкий поиск каждой крошки Воробей ведёт на ветке. По двору гуляют кошки И глядят на голубей... Ничего, что на окошке, Ничего, что занавески, Ничего, что не навеки - А зато среди людей. Когда б мы жили без затей...Я нарожала бы детей От всех, кого любила - Всех видов и мастей. И, гладя головы птенцов, Я вспоминала б их отцов, Одних - отцов семейства, Других - совсем юнцов. Их не коснулась бы нужда, Междоусобная вражда - Уж слишком были б непохожи Птенцы того гнезда. Мудрец научит дурака, Как надо жить наверняка. Дурак пускай научит брата Вкушать, как жизнь сладка. Сестра-простушка учит прясть. Сестра-воровка учит красть. Сестра-монашка их научит Молиться, чтобы не пропасть. Когда б я сделалась стара, Вокруг накрытого стола Всю дюжину моих потомков Однажды б собрала. Как непохож на брата брат, Но как увидеть брата рад ! И то, что эти братья схожи, Дороже во сто крат. Когда б мы жили без затей, Я нарожала бы детей От всех, кого любила - Всех видов и мастей.
Когда душа моя от слов твоих остынет...Я подойду к тебе и крикну не шутя : Не тронь мою любовь ! Не тронь её, бесстыдник ! Она ещё дитя, она ещё дитя... Оставь мою любовь до времени свободной И дерзостью своей ты ей не прекословь. Не тронь мою любовь ! Не тронь её, негодный ! Не тронь мою любовь, не тронь мою любовь. Ах, все твои слова - ненужная подробность. Повремени ещё, признанья не готовь. Не тронь мою любовь ! Она ещё подросток... Не тронь мою любовь, не тронь мою любовь. Когда поёт рожокКак флейта, На мачте плещется флажок, Как лента - Мы покидаем берега И мчимся, Как будто нам не дорога Отчизна... Ах, мы не матросы ! Но эти вопросы Нас стиснули, Как ледяные торосы. Совсем обступили, И мы отступили, Родным на беду Погибаем на льду. С собою пару пустяков Сложили, Как будто двадцать пять годков Не жили. Как будто не было беды И боли, И не хватало нам воды И соли. Как будто в полосу вошли Такую - Мы всем болезням предпочли - Морскую. И вот нам дышится ровней И глубже. А голоса родных, друзей - Все глуше. Ах, мы не матросы ! Но эти вопросы Нас стиснули, Как ледяные торосы. Совсем обступили, И мы отступили, Родным на беду Погибаем на льду.
КукольникЧто ты делаешь с бедною куклой ? Ведь она на тебя заглядится не дыша - Не успеет со стиркой и кухней... Кукольник, кукольник, серые глаза ! Ты так смотришь, что голова кружится. Вот она и глядит, а глядеть ей нельзя - Надо с кукольным мужем ужиться. Кукольник, светлая ты голова... Ты стоишь словно Бог перед куклой. Кукла смотрит едва, кукла дышит едва - Все на свете ты ей перепутал. Кукольник, что ж, от себя не таи : Не опасно твое обаянье. Никому не страшны злодеянья твои, Никому не нужны покаянья ! Только ей и страшны злодеянья твои, Только ей и нужны покаянья.
Легенда о СфинксеНевесёлые дела ! То ли кошка, то ли птица, То ли женщина была ? То она в огонь глядела, То, забившись в уголок, После плакала и пела Или билась в потолок... Я подумал : если баба, Для чего ей два крыла ? А если птица, то она бы Улететь вполне могла. Но ходила у окошка И лежала у огня То ли птица, то ли кошка, То ли баба у меня... Если птица - не годится Ей стирать и убирать : Надо же собой гордиться, Птичью гордость не терять. Но если вовсе ты не птица И живешь в моем дому - То зачем в окошко биться И кричать, и петь - к чему ? Но она не только пела. Ясно помню : по ночам Всё она в огонь глядела - Жарко делалось очам. Но если ты - породы дикой, Для чего тебе крыла ? Ты - царапай, ты - мурлыкай ! А она вот не могла. И однажды поздно ночью Растворил я ей окно. Ну, раз она свободы хочет, То добьётся все одно. И - шагнула на окошко. И - махнули два крыла. То ли птица, то ли кошка, То ли женщина была ?..
Летняя колыбельнаяЯ колясочку трясу. Баю-баю, моя крошка ! Мы с тобой живём в лесу. Дружка к дружке все рядком, Держим кружки с молоком. А у дома на опушке Ходит дядька с узелком ! Может, вышла бы в лесок За калитку хоть разок, Я нашла бы того дядьку, Поболтала б с ним чуток... Он пастух или кузнец, Этот самый молодец. Может, он киномеханик, Зоотехник, наконец. Он прохожая душа И похож на алкаша. И бредёт себе по лесу : Жизнь трудна, но хороша ! Ночь чернее, чем зрачок. Повернёмся на бочок. Маме к песенке придумать Остается - пустячок.
Меж нами нет любви. Какая-то прохладца...Как если бы у нас сердца оборвались. Ну как ей удалось за пазуху прокрасться ? Должно быть, мы с тобой некрепко обнялись. Меж нами нет любви. Не стоит суесловья ! Но снова кто-то врёт и "да" рифмует с "нет". И снова говорит: любовь, любви, любовью - Холодные как лёд, и чистые как снег. Но если нет любви - тогда какого чёрта Мы тянем эту нить из вечного клубка ? Затем, что не дано любви иного сорта, И надо как-то жить, раз живы мы пока.
Меня несёт на мельницу, меня несёт к запруде...Я загляделась в воду на себя саму. Я трогаю глаза свои, держу себя за руки - Я долго на себя смотрю, чего-то не пойму. Пускай, сводя меня с ума, мой мельник крутит колесо ! Мой Бог, откуда у меня такое грустное лицо ? Я ненавижу зеркало - свое изображенье. Зачем мне знать, какая я на самом деле есть ? Несёт мой ялик кверху дном - такое искаженье ! - Видны с обратной стороны и разум мой, и честь ! Я ненавижу зеркало - зачем оно обратно ? Ведь я могу его намёк истолковать превратно. Ни слова не было пока - а я любви потребую, Как стала правая рука моей рукою левою... Я ненавижу зеркало - во что же это выльется ? Я скоро стану забывать, какое у любви лицо. Такое отношение годами не меняется - Я скоро стану забывать, какое у меня лицо... Пускай, сводя меня с ума, мой мельник крутит колесо ! Мой Бог, откуда у меня такое грустное лицо ?
Мишка из манной кашиЛапки, хвостик, уши ! Я сегодня манной Каши не докушал - И тогда-то странный Случай приключился : Медвежонок манный Из комков слепился. Он чуть-чуть непрочён, Глазки из смородин, Но зато на прочих Не похож уродин. А чтоб был заметен Труд мой ненапрасный, - Из брусники красной Язычок прекрасный. Я сказал верзиле, Дяде в магазине : Сколько бы медведей К вам ни завозили, Нет у вас такого ! Он же бесподобен ! Он еще удобен Тем, что и съедобен... Дядя согласился И спросил покорно : Почему твой мишка Белый, а не чёрный ? Что он - иностранный ? А я ответил гордо : Он из каши манной - И спина, и морда. Дядя был неглупый - Это-то и гложет! Он сказал, что взрослый Так слепить не может. А почему не может? - Никто не угадает. Просто каждый взрослый Кашу доедает!
Мне бы спать в твоих ладонях...Пить из губ твоих источников, Оставаться молодою, В твёрдом сердце быть источинкою. Мне б зимой у сердца греться, Летом в гамаке качаться - В гамаке сплетенных пальцев, И в глаза твои смотреться. Всякое твоё несчастье Я б сплела своей заботой И осеннее ненастье Скоротала б за работой. Быть твоей последней волей, Радостью твоей живою. Ты бы мною был доволен. Спать в ладонях... Ну позволь мне, я прошу...
Мне сын рассказывает сон...Там серый ослик, старый слон И мотылёк - цветной флажок, Который крылышки обжёг. Мне сын рассказывает сон : Он - всем опора и заслон. Тому подмога мой сынок, Кто робок или одинок. Мне сын рассказывает сон : Он ясно помнит тихий звон, Он ясно видел слабый свет - Такие снятся сны в пять лет... Мне сын рассказывает сон. Мне, слава Богу, верит он ! Я растолкую и пойму, Зачем приснился сон ему. Мне сын рассказывает сон... Не по земле шагает он, А по пустыням и по льдам - Как будто по моим следам.
Мне требуется - странные дела...Дешёвая и смирная собака, Но чтобы она лаяла, однако, И чтоб моё жилище стерегла. Мне требуется - странные дела ! - Уютное и тёплое жилище. Мне надоёло жить на пепелище И захотелось своего угла. Мне требуется - странные дела ! - Та, что в окне напротив так хохочет, Та, что меня не любит и не хочет, - Чтоб рядом эта женщина была. Потребуется, судя по всему, От дел моих немалых передышка. Но главное - чтоб кошка или мышка, Чтоб Божья тварь жила в моем дому.
Моё метроИзумительно светло ! Как же всё-таки хитро Всё придумано в метро ! Я гляжу не без опаски: Или я сошла с ума ? Все вокруг читают сказки - Фолианты и тома. Этот старый крокодил Не листает "Крокодил", Этот глупый паренёк Не читает "Огонёк", И очкарик спозаранку Не читает "Иностранку", И пехотный командир Не читает "Новый мир". Как бесценна эта сцена ! - Я сказала горячо. Все читают Андерсена, А не что-нибудь ещё. Вон Русалочка скользит, Вон Дюймовочка танцует, Вон Солдатик мне грозит - Кто чего вообразит... Изумительно тепло ! Изумительно светло ! Как же всё-таки хитро Всё придумано в метро ! Все сидят, озарены. Все глядят, умудрены. И мечтает паренёк, И мерцает огонёк...
Мой нерождённый сын ! Как ты теперь один ?...Как ты теперь один ? Моя нерождённая дочь ! Кто тебе сможет помочь ? Мой ненайденный муж ! Ты достался кому ж ? Мой незажжённый очаг ! Кого ты греешь сейчас ? Мой непостроенный дом ! Чьим построен трудом ? Мною невзращённый сад ! Чей ты радуешь взгляд ? Но хочу я или не хочу - Я не знаю судьбы иной. Все, кто любит меня, за мной ! - кричу. Все, кто любит меня, за мной !..
Мой дом летаетЧто-то со мною нужно решать. То ли это болезнь суеты, То ли это боязнь высоты. О, друзья мои, дышащие легко ! Почему вы все время так далеко ? Если мог чей-то дом над землей парить, Почему моему это не повторить ? Припев: Никто не знает, что мой дом летает. В нём орущие дети и плачущий пёс. Никто не знает, что мой дом летает... О, только бы ветер далеко не унес ! Значительно легче стало дышать. Вот и всё, что нужно было решать. А все-таки чем-то таким грешу, Что не поддается карандашу. О, друзья мои, дышащие легко ! Почему вы опять от меня далеко ! Даже здесь, в этой области неземной, Вы опять не рядом со мной ! Припев. Вот так я пела, а ты кивал. А ветер нас относил в океан. Но, как бы ты ни был самолюбив, - Я не из породы самоубийц. О, друзья мои, дышащие легко ! Вы опять далеко... Даже если отважусь я на прыжок - Кто постелет внизу лужок ? Припев: Никто не знает, что мой дом летает. В нём орущие дети и плачущий пёс. Никто не знает, что мой дом летает... О, только бы ветер, ветер... ветер... ветер...
МолваЕдва ли удержусь не разрыдаться. Не то беда, что отвернулись Вы - А то беда, что мне не оправдаться. И, всё-таки, запомните, молю : Хотя разлука сердце мне и гложет, Никто не любит Вас, как я люблю. Никто, как я, любить не может. Да, Вы не подадите мне руки. А пальцы Ваши так смуглы и нежны... Не то беда, что встречи коротки, А то беда, что речи безнадежны. И всё-таки я издали скорблю. Изгнание надежду преумножит ! Никто не любит Вас как я люблю. Никто как я любить не может. Не достигает Вас моя мольба. Ни сократить разрыва, ни измерить. Не то беда, что в мире есть молва, А то беда, что Вы могли поверить. И всё-таки я Вас не уступлю, Пусть солнце жжёт, а ветер губы студит. Никто не любит Вас как я люблю. Никто как я любить - не будет.
Моя любовь печальная, моя любовь запретная...Моя любовь запретная ! Она вполне реальная, Живая и конкретная. Моя любовь семейная, Бог весть какая сложная. И есть - и тем не менее Ужасно невозможная. И мне в исход не верится, Я тоже обручённая. Любовь моя, ты смертница ! Прости нас, обречённая. Ну хочешь, я погибну вновь - Не в том дурное самое. Живи со мной, моя любовь, Внебрачное дитя моё. Я, вероятно, грешница. Так что ж со мною станется ? Со мною он утешится, А с тою - не расстанется. Где ж станция конечная ? Где музыка победная ? Ах, женщина ты, женщина, С огнём играешь, бедная !
Музейная миниатюра...Где, где, скажи, твоя натура ? Она была ли вообще ? И несминаемые букли, И нечитаемые буквы У монограммы на плече. Над столиком стеклянным стоя, Задумаюсь над тем и тою, Что жили-были в те века. И этот лак, и этот глянец На гордый взгляд, сухой румянец Клала истории рука. Старинная миниатюра Глядит обиженно и хмуро. Век позапрошлый на крыльце ! Приди, ценитель малой формы, Черты Петра или Лефорта Найди вот в этом гордеце. Да, власть над сердцем медальона Сильна, но неопределённа. И живопись невелика ! Придворную любую чурку Возьмёшь, воткнешь в миниатюрку - И вот осталось на века. Музыкальная шкатулкаКак будто бы мистерия, но очень хороша. То нитку драгоценную меняю на брехню, А то неполноценною сама себя дразню. А длинная история - твоя-моя любовь ? Как будто бы теория, но будоражит кровь. Рыдания, страдания и прочий старый хлам Семейное предание расставит по углам. На грани закипания наш чайник дорогой. Распалася компания - не надобно другой. В конце знакомой улочки - калитка да крючок. И лишь на дне шкатулочки - шагреневый клочок.
Мы бежали друг от друга...Подымался полный месяц. Но замкнулась лента круга - Мы пришли на то же место. Уходили мы горами, Уносили злое счастье. Друг для друга повторяли : Не печалься, не печалься. - Не печалься ! Я с другою. Не печалься - всё же счастлив ! - Не печалься, дорогой мой ! Я счастливей с каждым часом. Мы бежали друг от друга, И туман светился звёздно. Нашей верности порукой - То, что мы бежали розно. Ты на юг, а я на север. Ты - пустыней, я - долиной. Забывая о веселье, Мы вершали путь свой длинный. Уходили. Но планета Не престала обращаться. Мы пришли на то же место, Чтобы снова здесь расстаться.
Мы родились потомками...Мы пронеслись потоками, Чтобы зажечь потёмками Северную звезду. Каждый с отчизною венчаный Миру оставил женщину, Странницу вечную С шепотом "Жду". Пять наших лиц - камеями, Русских столиц каменьями. Сделали, что сумели мы, - Вы нас должны простить. Ибо за всё, что пройдено, Преданы мы и проданы, Ибо три слога - Ро-ди-на - Загадочно просты. Жизнь нам без них не мыслится, Как вам наша смерть без виселицы. Над временем мы возвысились, Пали, не взяв редут. Мы воины светлого ордена, Людским страданьем вскормлены, Верим, что всё, что не пройдено, Будущие пройдут.
На белый или на чёрный пришёл ты на этот свет...Пришёл ты на этот свет, - Я муза твоя, Учёный, - Хочешь ты или нет. Птицею ли ночною, Знаком ли прописным - Я бы была иною, Если б ты был иным. Я нянькой была твоею, Качала тебя в горсти. Я муза твоя. Я смею Стоять на твоём пути. В бездне твои находки. Парус твой унесло. Я твоей утлой лодке Верное дам весло. Профиль позолочённый Сверху твоих всех дел. Я муза твоя, Учёный. Такую ли ты хотел ? Ладонь человечья - мякоть. Глазам твоим горячо. Ты не умеешь плакать - Зачем же моё плечо ? Дерево с чёрной кроной. Окна твои без сна. Я муза твоя, Учёный, Мать, сестра и жена. Нет тяжелее груза - Знать, что всегда с тобой Женщина или муза - Та, что зовут судьбой.
На дачеВремя мчится как лихой всадник. Я тоскую о тебе, детство, Как тоскует о тебе всякий. Вот иду той же аллеей И сама с собою толкую. Ни о чем я не сожалею, Но тоскую, тоскую ! А на даче спят два сына. Я читала о таком, помню ! Но не думала, что так сильно, И не думала, что так полно... Помнишь белку в колесе ? Белке В клетку кинули орех грецкий. Не прощу себе свой грех мелкий, Но прощу себе свой страх детский. Вот заветное скоро место. Я тропинок не забывала. Здесь лежит моё королевство ! Я сама его зарывала. Не глядеть назад - лучший принцип И от муки верное средство. Но, наследные мои принцы, Что получите вы в наследство ? И подумалось без кокетства : Всё, что ни было со мной - важно. Я тоскую о тебе, детство, Как тоскует о тебе каждый. Неразрывные твои сети ! Невозможное моё бегство... Там, на даче, спят мои дети. Там, на даче, спит мое детство.
На мостуФонари едва качались. Мы стояли на мосту, Мы любили высоту ! Под мостом, где мы встречались, Воды быстрые не мчались, Не гудели корабли - Поезда спокойно шли. На мосту, где мы встречались, Наши муки не кончались. Поглазев на поезда, Расходились кто куда. Ибо мы бездомны были. Высоту мы не любили ! Но ходили мы туда - Больше было некуда ! Над мостом, где мы прощались, С той поры года промчались. Вот я встану на мосту И достану !.. Пустоту.
На наших кольцах имена...Иные помнят времена. Умелою рукой гравёра В них память запечатлена. Там, кроме имени, число, Которое давно прошло, И год, и месяц - наша дата. Тот день, что с нами был когда-то. На наших кольцах имена - От дней прошедших письмена. И, если я кольцо утрачу, Тех дней утратится цена. И я кольцо свое храню. А оброню - себя браню. Стараюсь в нём не мыть посуду, Оберегать его повсюду. Так, из-за слова и числа, Я все обиды бы снесла. Своё кольцо от всех напастей Я б защитила и спасла. Кольцо храню я с давних пор От взора вора, вздора ссор. Но в мире нет опасней вора, Чем вор по имени раздор. Моё кольцо, меня спаси ! Возьми меня, перенеси В тот самый миг, когда гравёр В тебе свой первый штрих провёл...
На смерть ВысоцкогоК чему нагрузки ? Его натруженные хрипы - Не по-французски. Пока строка как уголь жжётся - Пластинка трётся. Пусть помолчит, побережётся - Не то сорвётся. Всадник утренний проскачет, Близкой боли не тая, Чья-то женщина заплачет, Вероятно, не твоя. Лик печальный, голос дальний - До небес подать рукой. До свиданья, до свиданья, До свиданья, дорогой. А кто-то Гамлета играет, Над кем не каплет. И новый Гамлет умирает - Прощайте, Гамлет! Но вот и публика стихает, Как будто чует. Пусть помолчит, не выдыхает - Его минует. По таганским венам узким Изливается Москва. А вдова с лицом французским - Будет много лет жива. Вон газетчик иностранный Дико крутит головой. Кто-то странный, уто-то пьяный, Кто-то сам - полуживой. Усни спокойно, мой сыночек, - Никто не плачет. О, этот мир для одиночек Так много значит ! Переулочек глубокий - Нету близкого лица. Одинокий, одинокий, Одинокий - до конца.
Не боюсь ни беды, ни покоя...Ни тоскливого зимнего дня, Но меня посетило такое, Что всерьёз испугало меня. Я проснулась от этого крика, Но покойно дышала семья. - Вероника - кричат - Вероника ! Я последняя песня твоя. - Что ты хочешь ? - я тихо сказала. - Видишь, муж мой уснул и дитя. Я сама на работе устала. Кто ты есть, говори не шутя. Но ни блика, ни светлого лика. И вокруг - темноты полынья. - Вероника - зовут - Вероника ! Я последняя песня твоя. - Что ж ты кружишь ночною совою ? Разве ты надо мною судья ? Я осталась самою собою, Слышишь, глупая песня моя ? Я немного сутулюсь от груза, Но о жизни иной не скорблю. О, моя одичавшая муза, Я любила тебя и люблю ! Но ничто не возникло из мрака. И за светом пошла я к окну. А во тьме заворчала собака - Я мешала собачьему сну. И в меня совершенство проникло И погладило тихо плечо, - Вероника, - шепча, - Вероника ! Я побуду с тобою еще...
Не помню, в каком году...Не помню, в каком чаду, Не помню, в каком дыму - Я с вами была в Крыму. Привет тебе, виноград ! Вокруг терраски лоза. Прощай, Москва, Ленинград, Неласковые глаза. Там вечная мерзлота. Пустынная всюду сушь. Тут вечная простота, Соцветие наших душ. Прости-прощай, самолёт, Растаявший вдалеке. Тут планер, как мотылёк, Лежит на Божьей руке. Сидим в тени шелковиц, В плечо упершись плечом. А после падаем ниц Под золотистым лучом. И жгучий сок алычи, И нежный сок помидор. И дорогие ключи От наших тесных камор. Да здравствуешь ты, мой друг ! Да здравствует свежесть рук ! Да здравствует крепость рук ! Да здравствует крепость уз ! Не помню, в каком году Я с вами была в Крыму, Друзья мои по письму, По сердцу и по уму...
Не пускайте поэта в Париж...Пошумит, почудит - не поедет. Он поедет туда, говоришь, - Он давно этим бредит. Не пускайте поэта в Париж ! Там нельзя оставаться. Он поедет туда, говоришь, - Не впервой расставаться. Не пускайте поэта в Париж ! Он поедет, простудится - сляжет. Кто ему слово доброе скажет ? Кто же тут говорил, говоришь. А пройдут лихорадка и жар - Загрустит еще пуще : Где ты, старый московский бульвар ? Как там бронзовый Пушкин ? Он такое, поэт, существо, - Он заблудится, как в лабиринте. Не берите с собою его. Не берите его, не берите ! Он пойдёт, запахнувши пальто. Как ребенок в лесу, оглядится. Ну и что, говоришь, ну и что ? Он бы мог и в Москве заблудиться. Все равно где ни жить, говоришь. Что поймет, говоришь, не осудит. Не пускайте поэта в Париж ! Он там все позабудет. Все равно где ни лечь, говоришь, Под плитой да под гомоном птичьим. Не пустили б поэта в Париж - Он лежал бы на Новодевичьем.
Не расти, дитя моё что в том толку...Что в том толку ? Можешь малость самую, Но и только. "Я сегодня потерял Синий мячик !" - На руках у матери Плачет мальчик. Долго ль будем нянчиться, Радость наша ? Вырастешь - наплачется Твоя мамаша. Голова закружится Беспричинно, Тут и обнаружится : Ты мужчина. Женщина потопчется У порога. Вспомнится потом ещё, Недотрога... Как я это самое Представляю !.. Не расти, дитя моё, Умоляю.
НяняНет и не было покоя, Нет и не было покоя, Детство билось о края. - Няня, что это такое ? - Няня, что это такое ? - Детка, что ж это такое ? Это - Сретенка твоя. Ничего не помню дальше - Нет и не было покоя. Нет и не было покоя. Стыла птица у воды... - Няня, что это такое ? - Няня, что это такое ? - Детка, что ж это такое ? Это - Чистые Пруды. Ничего не помню кроме. Нет и не было покоя ! Нет и не было покоя ! Звёзды падали со лба. - Няня, что это такое ? - Няня, что это такое ? - Детка, что ж это такое ? Это всё - твоя судьба. Ничего не помню больше, Голос делается глуше... Я отстала, я пропала, Я осталась позади. Няня, няня, баба Груша ! Няня, няня, баба Груша ! Няня, няня, баба Груша, Подожди, не уходи... О, женщина, летающая трудно...Лицо твое светло, жилище скудно, На улице темно, но многолюдно, Ты смотришься в оконное стекло. О, женщина, глядящая тоскливо ! Мужчина нехорош, дитя сопливо... Часы на кухне тикают сонливо - Неужто твоё время истекло ? О, женщина, чьи крылья не жалели ! Они намокли и отяжелели... Ты тащишь их с натугой еле-еле, Ты сбросить хочешь их к его ногам... Но погоди бросать еще, чудачка, - Окончится твоя земная спячка, О, погоди, кухарка, нянька, прачка - Ты полетишь к сладчайшим берегам ! Ты полетишь над домом и над дымом. Ты полетишь над Прагой и над Римом. И тот еще окажется счастливым, Кто издали приметит твой полёт... Пусть в комнатке твоей сегодня душно, Запомни - ты прекрасна, ты воздушна, Ты только струям воздуха послушна - Не бойся, всё с тобой произойдёт !
О, Руан, Руан ! Я ещё жива...Я ещё жива. Собери мой пепел в горсти. Всё, в чём я права, в чём я неправа - Отпусти как грех и прости. Бьют колокола, А я не плакала. Зубы сжала. Жанна, Жанна ! О, огонь, огонь, Мой последний друг ! Пеленой закрой мне лицо ! Этот гул вокруг, Этот вопль вокруг - Мне не разорвать их кольцо. Бьют колокола, А я не плакала. Зубы сжала. Жанна, Жанна ! Все сильней глаза Застилает дым. Трудно умирать Только молодым. Трудно умереть Только одному. Дайте крест скорей, Я иду к Нему ! Бьют колокола, А я не плакала. Зубы сжала. Жанна, Жанна!
О, эта странная прогулка...Всего от дома до метро, И окончанье переулка, Где вечно продают ситро. Вот обгоняет вас ребенок. Взглянули вы со стороны - И узнаёте, как спросонок, Черты оставленной жены. По тротуару - вереница, И перед вами, как в кино, Проходят лица, лица, лица Любовей, брошенных давно. О, эта странная прогулка ! Ах, эти тени - хоть беги !.. Но почему-то очень гулко Здесь ваши слышатся шаги. А изменить маршрут непросто - Всего от дома до метро. И, добежав до перекрестка, Берете вы стакан ситро.
О женской дружбеА сердцу хочется иначе ! Подружка юности, сестра, Я о тебе поныне плачу. Тогда сошла на землю мгла, Был одинок мой зов напрасный К тебе, которая смогла Забыть меня в мой день ненастный. Как отсеченная рука Болит и ноет в месте жеста, В душе моей саднит пока Твоё пустующее место. Была как яблоко смугла, Была как облако прекрасна - Всё ты, которая смогла Забыть меня в мой день ненастный. Немало дней прошло с тех пор, Когда душа любила душу. Ты нарушала уговор - Ну что ж, и я его нарушу. Я знаю все твои дела, Твой путь - прямой и безопасный. Ты - та, которая смогла Забыть меня в мой день ненастный. Ни слова больше о тебе. А позабыть смогу едва ли. Ты по моей прошла судьбе, Но, слава Богу, лишь вначале ! Когда бы юность не зажгла В груди моей тот свет бесстрастный - То ты бы снова предала В мой черный день, В мой день ненастный.
Отболело, отстучало отошло...Обмелело, где журчало, где жило. Стало будто пруд холодный, тёмный пруд. Много врут о Вас, Володя. Много врут. Уложила, укачала след в пыли. Проводила, помолчала, все ушли. На пороге, на свободе, на ветру... Много врут о Вас, Володя. Я не вру. Утолиться, утомиться - от и до. А кладбищенская птица вьёт гнездо. Дотянуться от ограды до лица. Не мешал бы свет лампады сну птенца. Выбираю час свободный, день и свет. Весь наш труд - есть пруд холодный, Тень и след. Что возьмут с собою годы, Что сотрут ? Мало врут о Вас, Володя. Мало врут.
Памяти Даниила Хармса и тех, кто был тогда с нимТак канули в дыму обериуты. Как будто бы жило такое племя, Но время их прошло, ушло их время. Фасон широких шляп их выдал. Весь мир таких растяп не видел. Их вывели во двор поодиночке, И не было с тех пор от них ни строчки. Где голы короли - опасны дети. Глядят на нас с Земли - а мы в ответе. Зачем глядишь, дитя, так ясно ? Всё, сорок лет спустя, напрасно. Покуда голый зад людей дурачит - Ребёнок невпопад заплачет. Покуда твёрдый лоб людей морочит - Ребёнок всё поймет и напророчит. Беспечные чижи, стрекозы... Уж не страшнее лжи угрозы. Где певчие дрозды, синицы ? Запали, как пруды, глазницы. Преданья островов тех алеутских... Преданья островов обериутских... Но жив же алеут на свете ! И жив обериут в поэте.
ПасторальСтаромодной пасторалью. От немецкой сказки в детской Веет пылью и теплом. Кто-то их опять читает И страницы не считает, И, незримы, братья Гриммы Проплывают за стеклом. "Если ты меня не покинешь, То и я тебя не оставлю !" - К этой песенке старинной Я ни слова не прибавлю. Там на лаковой картинке Ганс и Гретель посрединке Умоляют : под сурдинку Спой, хороший человек ! Этот облик их пасхальный, Их уклад патриархальный - Позолоченный, сусальный, Незамысловатый век ! "Если ты меня не покинешь, То и я тебя не оставлю !" - К этой песенке старинной Я ни слова не прибавлю. Но от этой сказки мудрой Тонко пахнет старой пудрой. Ветер треплет Гретель кудри, Носит новые слова. Я сниму остатки грима. Что вы натворили, Гриммы ? Вы-то там неуязвимы, Я-то тут едва жива. К этой песенке старинной Я свои слова прибавлю : Если ты меня вдруг покинешь, То я это так не оставлю ! Я развлечь вас постаралась Старомодной пасторалью. От немецкой сказки в детской Веет пылью и теплом. Это я опять читаю ! Я их очень почитаю. И, незримы, братья Гриммы Проплывают за стеклом...
Песенка о вишнёвом вареньеСтрочкой бронзовой болит ? Но моих ли рук варенье Пенкой розовой бурлит ? Может, что-нибудь не вышло? - Непонятно мне самой. Но варение из вишни Отогреет нас зимой. Я слежу недрёмным оком За загадкой бытия, А она исходит соком - Вишня, ягода моя. Я - без зависти, без злости. Но сама с собой борюсь, И, как ягода без кости, В чьём-то вареве варюсь ! Не мое ли это пенье - Горло тонкое дрожит ? А вишнёвое кипенье - Будто фея ворожит. Может, что-нибудь не вышло ? - Непонятно мне самой. Но варение из вишни Отогреет нас зимой.
Песня бродячих актеровГимнаст, лети во мгле ! Что об актерском хлебе Там знают, на Земле ? Нам облако постелют - Как будто пух - перо. А на Земле поделят Нехитрое добро. Румяна и белила, И куртка поновей. Фортуна обделила Бродяжьих сыновей И дочерей прекрасных, Что пляшут так легко В сиреневых и красных, В серебряных трико ! Несытая фортуна, Нехлебные дела. Видать, сама фортуна Артисткою была. Иначе бы откуда Бенгальские огни, Которыми фортуна Горит в иные дни ?
Песня ВанессыПустеет дом, пустеет сад. И флигель спит, и флюгер. Как будто много лет назад Здесь кто-то жил, да умер. Ауо-оэй ! Ауо-оэй... А здесь любовь моя жила - Жила, не выбирала. Она горела, но дотла Зола не выгорала. Ауо-оэй ! Ауо-оэй... Костёр из листьев - погляди ! В нём ни тепла, ни жара. Но он дымится посреди Всего земного шара... Ауо-оэй ! Ауо-оэй... Ауо-оэй...
Песня дискоТанцуйте в стиле диско ! Пусть будет ваша поступь Изящна и легка. Без неги и задора Взгляните на партнёра, Взгляните на партнёра Немного свысока. Пусть вам чуть-чуть за тридцать, но Не чересчур ли пристально На вас глядит чужой любовник Или чей-то муж ? Сочтите за обиду И не подайте виду, И не подайте виду, Что туфли жмут к тому ж... Пускай вы не в ударе, Пускай вы не в угаре, Но вы, танцуя в паре, Уловите момент - Присядьте на кушетку, Возьмите сигаретку, Зажгите сигаретку Хорошей марки "Кент". Пускай дымок колечком, Пускай дымок колечком, Пускай дымок колечком Взлетает, ну и пусть ! Ни словом, ни словечком, Ни словом, ни словечком, Ни словом, ни словечком Не выдавайте грусть...
Песня к турнируИ шагай за гробом, Чтоб тебя пробрало Мёртвенным ознобом. Это уж не шутки, Не игра в герои. Опустили дудки, Не трубят герольды. Что теперь настои, Зелья травяные ? Завтра дождик смоет Пятна кровяные. Через год, не позже, Проржавеют латы... Менестрели сложат Длинные баллады... Да и ты поляжешь, Как герой вчерашний, Если день настанет И хмельной, и страшный. Не успеешь охнуть, Не успеешь крикнуть. Будет роза сохнуть, А хотела - вспыхнуть !
Песня ЛилипутаЯ гляжу на ёлку в щёлку. Помню, помню волшебство: Детство. Ёлка. Рождество. За окошком тишина, И деревья, и луна. Добрый, милый ангелок ! У камина - мой чулок. Спят собачки. Спят овечки. Меркнут звёзды, гаснут свечки. Милый, добрый ангелок ! Брось монетку в мой чулок...
Песня о ГулливереТо ли верю - то ли нет Лемюэлю Гулливеру, Повидавшему весь свет. То ли встали на ходули, То ли были босиком. Знать не знали, в ус не дули, Не грозили кулаком. То болотная кувшинка, То строенье из песка. Часовая ли пружинка, Гробовая ли тоска ? То ли дьявол в ухо дышит, То ли истинный талант ? То ли это школьник пишет Свой единственный диктант... То ли море, то ли речка, То ли отмель, то ли мель... Безутешное сердечко, Безнадежное словечко, Безмятежный сладкий хмель. Было шумно, стало тихо. Голосок издалека : Не буди, дружочек, лиха ! Лихо тихо спит пока...
Песня о маленькой любвиКоротенькие руки, огромные глаза. В душе её поют неведомые звуки, Ей вовсе не нужны земные голоса. Бесценных сил твоих живёт не отнимая, Не закрывая глаз, не открывая рта, Живёт себе, живёт твоя глухонемая Святая глухота, святая немота. У маленькой любви - ни зависти, ни лести. Да и зачем, скажи, ей зависть или лесть ? У маленькой любви - ни совести, ни чести. Да и почём ей знать, что это где-то есть ? У ней - короткий век. Не плюй в её колодец, А посмотри смелей самой судьбе в глаза. Пускай себе живёт на свете твой уродец ! Пускай себе хоть час, пускай хоть полчаса. У маленькой любви - ни ярости, ни муки. Звездой взошла на миг, водой ушла в песок. У маленькой любви - коротенькие руки, Огромные глаза, да грустный голосок...
Песня о моей собакеС полуслова меня понимает. Он в глаза мне глядит так тревожно, Что ответить ему невозможно. Я от этого взгляда теряюсь, Я сбиваюсь и я повторяюсь, Если ж я замолчу понарошке - Он щекою прижмётся к ладошке. Провожает меня и встречает. Излучает тепло, источает. Будто в чем-то дурном уличённый, Он стоит предо мною смущённый... Только с ним становлюсь настоящей, Ничего от себя не таящей. Вдруг со всеми делами управлюсь, И сама себе даже понравлюсь ! Он положит мохнатую лапу И потушит настольную лампу, Приглашая меня на прогулку, И пойдём мы с ним по переулку... Он целует меня, обнимает. С полуслова меня понимает. По ночам ему, видимо, снится, Что нам с ним удалось объясниться...
Песня о Рыжем констеблеРыжий, рыжий Джекки О'Нил ! Лучше б ты не родился вовеки, Только б ты в палачи не ходил. Будь ты шорник, кузнец и плотник, Будь разбойник - ищи-свищи... Будь лесничий или охотник - Только, Джек, не ходи в палачи ! Рыжий Джек ! Твои Дженни и Кетти Не пойдут за тебя нипочём, Будешь маяться в целом свете, Если будешь, Джек, палачом. Будь моряк, и покинешь сушу, И отыщешь свой свет в ночи. А кто спасёт твою рыжую душу, Если, Джек, ты пойдешь в палачи ? Рыжий Джек ! Самый рыжий в мире ! Вот и новые времена. Ты устал, да и лошадь в мыле. Брось уздечку и стремена. Стань бродяга, последний бражник, Всё пропей - с головы до ног, Но не будь ни тюремщик, ни стражник - Это всё палачи, сынок.
Песня ретроКак будто кончились до срока. А танцевали мы тогда Один лишь рок по воле рока. Катятся первые валы, Весёлый Роджер нам смеётся. Но с рок-н-роллами балы - Как сердце бьётся, О, как сердце бьётся ! Шестидесятые года - Магнитофоннейшая эра. Шестидесятые года - Ты превосходнейшая вера ! Покуда слушает собратьев В воскресенье Маяковский. Но вот уже воспел Арбат Один поэт, поэт московский !.. Шестидесятые года - Парад младенческих улыбок. Шестидесятые года - Пора студенческих ошибок. Шестидесятые года ! Бьют бригантину струи ветра. Шестидесятые года - Они уже почти что ретро... Песня свечиЯ ещё гореть хочу. Я жива еще покуда. Не гаси меня, свечу. Не протягивай ладонь, Мой дружок прекрасный. Я пока храню огонь - Маленький, но ясный. А без света нет ночи, Без ночи нет света. Без поэта нет свечи, Без свечи - поэта. Для бродячих моряков - Маяков есть пламя. Я - горящих мотыльков Маленькое знамя. Оттого-то и хочу Я дожить до свету. Не гаси меня, свечу ! Я свечу поэту.
Поговорим о нёмДруг мой, присядьте здесь - поговорим о нём. Поговорим о нём, поговорим о нём... С юга на север он выбрал нелёгкий путь. Ну что ж, я сказала - иди и счастлив будь. Поговорим о нём, поговорим о нём... С давним его портретом веду я спор - Сильно ли изменился он с тех пор ? Сильно ли изменился, часто ли изменял... Ложь или правда, что забыл меня ? Поговорим о нём, поговорим о нём... О главном ещё хотела я вас спросить : Нашёл ли он то, что ищет всю свою жизнь ? Нашёл ли он своё счастье, свой яркий свет, Дорогу в страну, которой названья нет ? Поговорим о нём... Эту дорогу давно он искать перестал. Он похудел немного, очень устал. Его на дороге близко я видел сам - Должно быть, что на рассвете придёт он к вам...
ПолнолуниеИ плыла по небу рыжая луна. И зайчоночка волчиха родила, И волчоночка зайчиха родила. И зайчиха была верная жена, И волчиха была честная жена. Но зайчиха теперь мужу не нужна, И волчиха теперь мужу не нужна. - Ты зачем, жена, зайчонка принесла ? - Он от голода, от холода помрёт. - Ты зачем, жена, волчонка родила? Он окрепнет, осмелеет - нас пожрёт. Та качает своё серое дитя, Та качает своё сирое дитя, Та качает своё хищное дитя, Та качает своё лишнее дитя. И стоять на целом свете тишине, И луне на небо чёрное всходить, И зайчоночка родить одной жене, А другой жене - волчоночка родить. Помилуй, Боже, стариков...Их головы и руки ! Мне слышен стук их башмаков На мостовых разлуки. Помилуй, Боже, стариков, Их шавок, Васек, мосек... Пучок петрушки, и морковь, И дырочки авосек. Прости им злые языки И слабые сосуды, И звук разбитой на куски Фарфоровой посуды. И пожелтевшие листки Забытого романа, И золотые корешки Мюссе и Мопассана. Ветхи, как сами старики, Немодны их одежды. Их каблуки, их парики - Как признаки надежды. На них не ляжет пыль веков, Они не из таковских. Помилуй, Боже, стариков ! Помилуй, Боже, стариков... Особенно - московских.
Посвящается Б.Ш.Окуджаве"Прости, Господь, что я тебя корю, - Но я горю, ты видишь сам, как свечка, Когда глаза в глаза тебе смотрю !" Бог отвечает: "Это пустяки. Опять тебе не спится, не живётся. Смотри, вот-вот твой голосок сорвётся, Сердечко разобьётся на куски". А я с волненьем :"Боже, извини ! Ты положенье все же измени ! Ты видишь, как мне далеко до неба И как уже далёко до земли !" Бог отвечает: "Дурочка моя, Я ни за что на свете ни в ответе. А если б мог решить проблемы эти - Я б был не бог, я б был не я". "О, Боже, я в тревоге и тоске ! Я полагала - ты-то мне поможешь, А ты не можешь, ничего не можешь, Хоть я прошу о сущем пустяке !" Но господа упрёк мой рассердил. Махнув рукой, он скрылся в переулке. Бог жил в Безбожном переулке И на прогулки пуделя водил. Посвящается Натану Эйдельману(Пошире держите карман !), - Он просто российский историк, Историк Натан Эйдельман. Он грудью к столу приникает, Глядит на бумаги хитро. Чернила к себе придвигает, Гусиное точит перо. Средь моря речей и риторик, Средь родины нашей большой - О, как же нам нужен историк, Историк с российской душой... Историк без лишних истерик С вельможи потянет парик... Он не открывает америк, - Россия его материк ! Не пишет стихов или песен, Но грезит себе наяву. Ему улыбается Пестель, Апостол склоняет главу. Из душных задымленных залов, Где лоб холодеет, как лёд, Потомок идёт Ганнибалов И руку беспечно даёт. Историка ночи бессонны. А впрочем, и в нашей сечи Стоят восковые персоны И мчат дилетанты в ночи. Иные плутают в тумане, Тех сладкий окутал дурман... И ходит с пером между нами - Историк Натан Эйдельман.
Посвящается Новелле МатвеевойЭта маленькая женщина поэт ! Ни очнуться, ни проснуться не даёт Ей кораблика далёкий силуэт. И не птичка, и не рыбка - Под косынкою висок. Неверна твоя улыбка, Ненадёжен голосок. Кто велел тебе с шарманкою бродить, А продать ее за звонкую за медь ? Кто велел тебе сто песенок родить, А ни дочки, ни сыночка не иметь ? Ни шарманка, ни волынка, Откровенно говоря... Пусть тебе морская свинка Все расскажет про моря ! Ты и с пристани ушла-то на часок, А тебя закрыли дома на засов. И устала ты за штопкою носков, И ссутулилась над стопкой парусов. Ни морячка, ни рыбачка, А со лба стираешь соль. Ты чудачка, ты гордячка ! Постаревшая Ассоль...
ПоэтНесчастный, но заносчивый подросток. Обиженный, но гордый старичок. Коры кусок, и ветка, и сучок. Поэт - у древа времени садовник. Босой, как нищий, важный, как сановник, Носящий на груди свою беду, Просяший "подожди" свою звезду... Поэт - у древа времени воитель. Чужой и тощей почвы освоитель. Поэту поклонялись племена, Поэту покорялись времена. Стоит к стволу спиною, отчуждённый. Уже приговоренный, осужденный. Сейчас его повесят на суку ! Вот так оно и было на веку. Премудрое дитя, худой подросток ! Усохшего ствола тугой отросток... Судьба твоя кромешна, краток путь. И все-таки, поэт, у древа - будь ! Поэт - у древа времени отросток. Несчастный, но заносчивый подросток. Обиженный, но гордый старичок. Кора, листва, садовник... Дурачок !
ПритчаКого-то позвала чужбина. А скольких сытость отняла ! А скольких сытость погубила ! Живут, до времени робки, Живут, до времени невинны, Пока невидимы куски, Пока куски не очевидны. И до доски до гробовой Танцуют возле каравая ! Но от тоски от мировой Война возможна мировая. Солдаты этой мировой В поход идут не из-под палки. Бегут в атаке лобовой, Друг друга топчут - и не жалко. Кого-то святость увела. Кого-то позвала чужбина. А скольких сытость отняла ! А скольких сытость погубила...
Пропади ты пропадом...Говорю я шёпотом В трубку телефонную, Дочерна сожжённую Силой того выдоха, Где искало выхода Сердце мое бывшее, Без меня остывшее. Пропади ты начисто. Пропади ты намертво. Всё, что было начерно - Напишу я набело. Провались же с грохотом Здания стоящего. Пропади из прошлого И из настоящего.
Прощальная песня шарманщикаХотя б махни крылом ! Словечко обронённое Не слышно за углом. Обманчиво-заманчиво Поёт себе сама. Шарман-шарман-шарманщика Сведёт ещё с ума ! Прощай, моя красавица ! Осенний воздух чист. Пускай тебе понравится Безусый гимназист. Ты станешь мучить мальчика, Ему не избежать. Шарман-шарман-шарманщика Тебе не удержать. Прощай, окно багровое, Что смотрит на закат. Прощай, житьё суровое ! Я не вернусь назад. Намучишься, намаешься До боли под ребром. Шарман-шарман-шарманщика Не сманишь серебром. Прощай, простимся, улочка, Старинное кольцо ! Куда ты смотришь, дурочка ? Ты мне смотри в лицо. Ты, девочка-цыганочка, Не знаешь ничего. Шарман-шарман-шарманочка Из сердца моего...
Пушкинская страницаИ до полночи не ложусь. А.С.! Я вас не понимаю И очень этого стыжусь. Когда дешёвую гравюру Мне на рожденье принесли - А.С.! Я спрашиваю сдуру - А.С.! При чём здесь Натали ? Ах, менуэты, силуэты ! Балы, вощёные полы... Ах, канделябры, эполеты, Ещё ломберные столы... А посредине залы душной Идут со свечками в руках - То Кюхельбекер простодушный, То Пущин - где он ? - в рудниках... Читать историю занятно. Прошу меня простить, А.С.! Но до сих пор мне непонятно, Как очутился здесь Дантес ? Я ничего не понимаю, Хоть жгу четвёртую свечу. От книги глаз не поднимаю - Я толком всё понять хочу.
РазговорЗа что ты платишь ? Ах, дочка ! Я в твои годочки Давно с твоим отцом Стояла под венцом. - Ах, мама ! Венчаться мало... Ну, обвенчалась ты с отцом, Совсем юнцом, чужим птенцом ?.. - Ах, дочка ! Я в твои годочки Уже с твоим отцом Рассталась, с подлецом. - Ах, мама ! Расстаться мало. Один подлец, другой глупец... Да и не о том я, наконец. - Ах, дочка ! Я в твои годочки Хоть не жила уже с отцом, А все ж бела была лицом... - Ах, мама ! Лица-то мало. А что я не бела лицом, Так я же балуюсь винцом, Ведь ты же знала. - Ах, дочка ! Я в твои годочки Хоть и жила почти вдовой, Была румяной и живой. А ты - девица, не вдова, А только теплишься едва... - Ах, мама ! Уж осталось мало. И не жена, и не вдова, И не жива, и не мертва. А то, что чёрное ношу, О том не спрашивай, прошу. - Ах, дочка ! О чём ты плачешь ? За что ты платишь ? Чем согрешила ? Куда спешила ? Себя решила...
Размышления по поводу отдыха на югеНе выходит, к сожаленью. А хозяйка мочит бочку. Вероятно, для соленья. Столько фруктов - неприлично. Неприлично - не шучу. Непривычно, непривычно. С непривычки - не хочу. Продаётся виноград - Винограду каждый рад. Я не рада винограду, Там же косточки подряд. Продается помидор, Помидор - чистейший вздор. Не люблю я помидоры С малолетства до сих пор ! Продают еще арбуз - Он один на весь Союз ! Мы с тобою не верблюды, Чтоб носить подобный груз. ...Я желаю быть в Москве ! Выхожу себе на дождик. Сумка в левой, в правой - две. Это, право же, надёжней. Постою себе часок За хвостом неторопливым, И тогда любой кусок Мне покажется счастливым ! А кавказский рай фруктовый Доведет нас до сумы ! Мы с тобою - не готовы, Ни желудки, ни умы. Ах, зачем, мой милый друг, Мы поехали на юг ?
Родина, родина ! Как я горела !...Родина, родина, как ты смотрела... Родина, родина, как я кричала ! Родина, родина, как ты молчала... Повелевая стройною ратью, Вспомни мое недостойное платье. И, забивая чёрную крышку, Вспрмни мою непокорную стрижку. Как ты смотрела, щурясь и морщась. Как я горела, мучась и корчась... Чёрный мой дым, светлый мой дух Вспомнит ещё галльский петух.
Рождение поэтаТы вырос выше, Ты вырос слишком, Уйди же, слышишь ! А дом твой отходит к брату. Ты в нём ничего не трогай, А иди своею дорогой И забудь дорогу обратно. А землю твою - разделим. Ведь мы ж за неё радеем, А ты все равно бездельник. Ведь ты ж бродяга, брательник ! А невесту твою - другому. Да он и покрепче будет. А она, как уйдет из дому, Поплачет и все забудет. Да что ж ты стоишь, постылый ? Уйди, помилуй ! У ней ведь уже колечко. Иль хочешь держать им свечку ? Ведь там уж и свадьба тоже... А он, уходя, в окошко "Прощай - кричит - моя крошка!" "Прости - кричит - меня, Боже!"
РомансИзменчивой и скверной ! Позвольте мне Вас полюбить, Позвольте быть Вам верной ! Я знаю, как я поступлю, - Толкуйте, как причуду : Позвольте, я Вас полюблю, Позвольте, я Вас полюблю, Позвольте, верной буду. О, наше женское житьё - Забавнейшая штука. Мужей питьё, детей нытьё - Наука нам, наука ! Но как мне хочется унять Свой голос музыкальный... Позвольте Вам не изменять, Позвольте к Вам не применять Сей меры радикальной. Не стану Вас обременять Любовию чрезмерной. Позвольте Вам не изменять, Позвольте быть Вам верной. Мы будем жить и не тужить Уж до ста лет, наверно. Позвольте только с Вами жить, Позвольте только с Вами жить, Позвольте быть Вам верной !
Светлое распятье над черными дверьми...Над черными дверьми. И лечу опять я В Домреми... Светлая стружка Кружится легко. Большая кружка. Парное молоко. Я сижу на траве, В кулаке - крошки. Одуванчик - к голове, Лопушок - в ножки...
Свидание с ТаллиномКак фотографы глянца лица... Мы с тобою увиделись - нет уж ! - Не забудем теперь до конца. Помнишь чёлку мою смоляную ? Помнишь жилку на сгибе руки ? Ты меня вспоминаешь иную, - И без проседи, и без тоски. Всё, что дорого - длится недолго, Всё не вспомнится, да и зачем ? Посреди твоего Кадриорга Я стою, растерявшись совсем. Вот какая была я смешная ! Всё смешным мне казалось вокруг. Вот какая была я ручная ! Даже белок кормила из рук. Долго помнили мы друг о друге. И опять повстречались, как встарь. Снова здравствуй, заржавленный флюгер ! Снова здравствуй, чугунный фонарь ! Разговор повёдем понемногу. Не отыщем местечка нигде. Не живу на широкую ногу, Но с тобой - на короткой ноге ! Сквозь туман, как сон старинный, Проступают далеко - Этот Герман, вечно длинный, Вечно толстая Марго...
СестреМы с нею видимся нечасто. И вот от этого несчастья Моя любовь к ней так остра. Когда мы с ней увидимся опять - Предвижу, как я снова онемею. Предчувствую, что снова не сумею Её нежнее прежнего обнять... Кого в наш век бетона и стекла Такая боль не гложет и не точит ? И мучаются все, и каждый хочет, Чтоб эта боль неясная прошла. А наша власть над жизнию чужой Такие странные имеет формы ! Все - сами по себе, но до сих пор мы К родной душе всё тянемся душой ! Боль сердца моего - сестра. А может, надо, чтоб болело ? И в очаге потухшем тлела Зола ребячьего костра ? Когда потом привязанностей рой Вкруг каждого запляшет и закружит - Вдруг человек заплачет, обнаружив, Как крепко связан с собственной сестрой...
Слово об опятахГоворю, не боюсь повториться : Здравствуй, доброе племя опят, Что на время в лесу воцарится ! Жёлтый гвоздик, мой бедный дружок ! Пограничник ушедшего лета... Твой отчаянный в осень прыжок - Как нечаянный возглас поэта. Всякий гриб среди белого дня Хочет облик принять неприметный. Ты стоишь среди целого пня - Простодушный такой, многодетный ! На грибном на коротком веку Нужно мужества тяжкое бремя, Чтобы бросить под нож грибнику Все свое малолетнее племя. В разговоре об этом грибе Я ещё не поставила точку... Можно кучей погибнуть в борьбе, Только чтобы не жить в одиночку !
Слушатель мой бесценный!Слушал туг вчера мои песни! Ой, как он глазами ворочал, Как он рот разевал... Всё-то для него было ново: И моя девчачья походка, И мой гардероб немудрящий, И неэстрадный мой голосок. Видимо, хотелось бедняге Сбегать за Серёгой, за Колькой... Быть не одному в этой куче, Не быть одному. Но никак не мог оторваться, Но не мог никак отлепиться, И с лицом дурацким, счастливым - Стоял и стоял. Вот вам элитарные штучки! Вот вам посиделки в каминной! Вот вам — песня "наша - не наша", Огни ВТО! Ничего такого не нужно. Человек открыт перед песней. Человек доверчив и мягок. Но играть на этом - ни-ни.
Спокойной ночи, малыши! или Чёрная колыбельнаяВесёлую сказку я вам расскажу. Сначала посмотрим картиночки в книжке: Вот кладбище, гробик... и я в нём лежу! Теперь, ребятишки, послушайте сказку, Как Бабой-ягой подавился Кащей, Как птички клюют у покойничков глазки И чей-то скелетик стоит у дверей! А сказки, ребятки, совсем и не враки: И дома у всех привиденья живут, И ночью, могилки разрыв, вурдалаки У вас, крохотулечки, кровушку пьют! Чу! Волки завыли, глаза свои страшшшшшно тараща, Да вон уж и Филя за мной прилетел, А звать меня, деточки, дяденька Саша, А дядю Володю я с Хрюшею съел! Ну что ж, до свиданья, девчонки, мальчишки! До скоренькой встречи в двенадцать часов! Теперь поменяйте, ребятки, штанишки! Спокойненькой ночки, приятненьких снов!
Средневековый диалогКак Ваша Светлость почивает ? О чем она переживает, Достаточно ли ей светло ? - Ах, худо, друг мой, очень худо ! Мы все надеялись на чудо, А чуда что-то нет покуда, А чуда не произошло. - Что Вашу Светлость удручает ? Что Вашу Светлость огорчает ? Что Вашу Светлость омрачает ? Вас любит люд и чтит Ваш двор. - У черни что же за любови ? Всё время вилы наготове. А двор,- прости меня на слове,- Что ни сеньор - дурак и вор. - У Вас, мой герцог, ностальгия, Но Вас утешит герцогиня ! Она ведь верная подруга. Ваш брак, я слышал, удался ? - Мой друг, мы с Вами с детства близки. Скажу Вам, женщины так низки ! Супруга мне уж не подруга, И с ней живет округа вся. Не нанося стране урона, Я отрекаюсь, друг, от трона. Кому нужна моя корона ? А жизнь моя, скажи, кому ? Какой тебе я, к чёрту, Светлость ! Отбросим чопорность и светскость ! Пойдём-ка лопать макароны, В ту симпатичную корчму ! - Как Ваша Светлость поживает ? Как Ваша Светлость почивает ? О чем она переживает, Достаточно ли ей светло ? - Ах, худо, друг мой, очень худо ! Мы все надеялись на чудо, А чуда - так и нет покуда, А чуда не произошло...
Старое фортепианоЯ полагаю, ты недаром мне дано. Ты мне досталось, как я помню, по наследству От детства, миновавшего давно. Как сильно стёрся твой орнамент-позумент ! Но как люблю я старый мамин инструмент За то, что он мою спасает душу В последний и опаснейший момент ! Когда я трогаю расстроенный твой строй - Сама в расстройстве, не в ладу сама с собой - Я о своих вдруг забываю неполадках, Овладевает мною твой настрой. Моё расстроенное старое фоно ! О, ты одно мне в утешение дано. Я не хочу, чтоб приходил настройщик. Ведь быть в расстройстве не запрещено...
Сто женщин, сто младенцев есть во мне...Оригинальное такое свойство Родне моей внушает беспокойство, - Хотя какая разница родне ? Сто душ в душе ношу - что за житьё ? - Чтоб все они во мне перемежались. Но все в какой-то миг перемешались И приняли обличие моё. Пока я беспокоюсь и шучу, Все сто детей устроили пятнашки. А женщина гадает на ромашке, И всё выходит так, как я хочу. Теперь мой тихий дом - не дом, а храм, Звучит моя молитвенная строчка. Но женщина по кличке "одиночка" Живёт в моей душе, как свежий храм. Мужчина, нелюдим и нелюбим, Теперь к тебе заходит слишком редко. А ты лепечешь: "Что же делать, детка ? - Ведь он не нам одним необходим !.." Да будет жизнь твоя чистым чиста За то, что ты транжирила сначала ! Да будет всё теперь, как ты мечтала, И пусть тебя минует пустота ! Сто женщин, сто детей, - но жизнь идёт, И вот что каждый день меня тревожит : Боюсь, что жизнь число ещё умножит, Утроит или в степень возведёт. Ну как я тяжесть вынесу сию ? А как я жизнь свою сложу тем паче ? Вон у Дюймовочки родился Мальчик-с-пальчик - Оберегайте, люди, их семью !
Столько плакала родимая сторонка...Сколько было ей назначено судьбою. Обойди мои ворота, похоронка ! Сделай так, чтоб мы не встретились с тобою. Я хожу в своём девичьем платье узком. Я платком перевязалась тёмным, женским. А может, он сейчас лежит уже под Курском. А может, где-то схоронили под Смоленском... Я не сделаю ни шага от порога. За ворота я не выйду ни полшага. Обойди мои ворота, похоронка ! Обойди меня, казённая бумага. Вот придет домой, окликнет так негромко. Вот обнимет, дымным духом весь пропахший... Обойди мои ворота, похоронка ! Пусть уж лучше будет без вести пропащий. ...И заплакала - так жалобно да тонко, Потому что голосить не научилась. Обошла её ворота похоронка. Ничего с её любимым не случилось. Где солдат проходит чистым полем - Там стоит солдатка с чёрным платом. Где солдат не поддаётся пулям - Там любовь витает над солдатом.
Тают денежки мои, воробеюшки мои...Воробеюшки мои. От любови до любови Хоть пятак да утаи. Тают денежки мои И Идеюшки мои. От удачи до удачи Хоть на грош да утаи. Тают денежки мои И надеюшки мои... Видно, плохо дело : шиш От себя что утаишь. Тают денежки мои, И идеюшки мои, И надеюшки мои...
Теперь всё чаще хочется друзьям...Сказать : благодарю вас, дорогие, За то, что вы со мной, когда другие Рассеяны давно и там и сям. Меня благословлявшие вчера Сегодня не успели попрощаться. Им незачем оттуда возвращаться, А мне туда покуда - не пора. Но вот однажды старенький альбом Ленивою рукой достанем с полки. Ах, зеркала печальные осколки Дают изображение с трудом. То памятное наше торжество - Где ты теперь звучишь, мой голос слабый ? Была бы слава, я б делилась славой, Но ничего здесь нету моего. И станут возрождаться имена, Как будто возвращенные из плена : Сначала Валентин, потом Елена. И лучшие настанут времена. Мы, как живые, под руки пойдём, И будет исходить от нас сиянье. И целый мир нам будет - милый дом. И сгинут рубежи и расстоянья. Пока же мне не подан тайный знак, Стихи я стану складывать и вещи. Мне кажется, виденье было вещим - Мы свидимся - не знаю, где и как ! Твержу себе - не надо больше петь. Прошу тебя, молчи, моя аорта ! Не хочешь ? Ну тогда какого чёрта ! И я ведь тоже не хочу терпеть.
ТильГоворил мне о чаще лесной. Говорил о выси небесной, Говорил о мысли чудесной И о радости неземной. Он говорил мне : "Тиль ! Мне не нравится весь ваш стиль. На каком огне вы сгорите ? То ли вы со мной говорите, То ли вы за тысячу миль". Друг мой, душевнобольной, Говорил мне о славе иной. Говорил мне о ясной дали, Говорил о светлой печали, Обо мне говорил со мной. Друг говорил со мной : "Вы не венчаны, Тиль, с женой. Мы один раз живём на свете, - Ну, зачем, чтобы ваши дети Были славны славой дурной ?" Друг мой, душевнобольной, Обо мне говорил со мной. Говорил об отце и сыне. Говорил о судьбе и силе. О моем родстве с сатаной. Говорил за моей спиной... Но слова его - тишиной Для моих ушей раздавались, Ибо два крыла раздувались Белым парусом за спиной...
То призрачное, то прозрачное...Катило отрочество дачное. Но где летали сны зелёные - Торчат уголья раскалённые. Давай делить моё землячество На шутовство и на ребячество. Бубенчик или колпачок ? Младенчик или дурачок ? Вот я - сутулая, чумазая. За сверстницами не поспевшая. Как юный ослик, черноглазая. Как старый ослик, поседевшая. Давай считать мое батрачество За баловство и за лихачество. Лохань стихов - лохань белья, Лихая линия моя... А жизнь идёт, грибная, дачная, То погребная, то чердачная. Течёт молочная, кисельная, Как старенькая колыбельная. Давай считать мое бодрячество За озорство и за чудачество. Горит в огне вязанка дров. Горит во мне вязанка слов.
Три сестрицы певуньи, работницы...Ждут женихов у резного стола. Первая - принца, вторая - охотника, Третья не знала, кого ждала. К первой, конечно же, принц посватался. Очень весёлою свадьба была. Вторая - всё дожидалась охотника. Третья не знала, кого ждала. Вот пробил час - дождалась охотника Та, что второю сестрою была. Первая счастлива, вторая счастлива. Третья - не знала, кого ждала. Принц обеднел, и дворец разрушился. В бедной хижине - вот дела ! - Первая плачет, вторая счастлива. Третья - не знала, кого ждала. Годы прошли, и охотника храброго Мёртвым жена на поляне нашла... Первая плачет, вторая оплакала. Третья - не знаю, кого ждала. Не знаю, кого ждала !
Уроки музыкиИ никакой на свете скверне На ваших пальцах - не бывать. Все десять заняты этюдом, На вид трудом, по сути - чудом, Не будем это забывать ! А звук прелюдий Майкапара ! А смены холода и жара, Которых стоил мне урок ! И как тогда мне не игралось, Откуда что бралось и бралось ? Какой во мне, безрукой, прок ? Но время шло, и я привыкла. И имя Гедике возникло, И надорвался педагог. Да я не музыкой гнушалась ! Но слишком явно мне внушалось : Какой во мне, безрукой, прок ? Так где ж вы были, Моцарт, Шуберт ? Они сейчас меня погубят... Где вы, Шопен и Мендельсон ? Вот так урон непоправимый, Хотя как сон неуловимый, Мне был когда-то нанесен. ...Картины эти - невозвратны. Те имена - невероятны : Клементи, Черни, Майкапар... Ведь до сих пор не понимаю ! Но лихом их не поминаю, А помню : школа - холод - жар.
ФормулаБреду домой, едва дыша. Но тлеет точка болевая - Её ещё зовут душа. Сервиз домашний, запах чайный, Такой знакомый и простой, И взгляд, нечаянно печальный, И детский профиль золотой. Вот настроенье нулевое, Тоска и смута вновь и вновь. А вот раненье пулевое, Его ещё зовут любовь. Мне жребий выпал бесталанный, И я над ним три года бьюсь. Меня не бойся, мой желанный ! Я и сама тебя боюсь. Гляжу, от боли неживая, Сквозь чёрный мрак - на алый круг. Вот эта рана ножевая - Твоих же рук, мой бывший друг ! Спеши сложить свои пожитки, О том, что было, не тужи ! Суши в альбоме маргаритки, Раз в доме снова ни души. Усталость преодолевая, Бреду домой, едва дыша. Но тлеет точка болевая - Её ещё зовут душа. Я знаю, поздно или рано Помру под бременем грехов. Но все мои былые раны - Живут под именем стихов.
Цыганочка АзаЖила тут и зиму и лето. Теперь тут спортивная база : Тяжело- и лёгкоатлеты. Вот там пробегала в беседку, Вот тут примеряла наряды, Теперь тут площадка и сетка, А также другие снаряды. Шумели, шумели аллеи, Отрада хозяйского глаза. Шалели мужчины, шалели - Плясала цыганочка Аза. Москву позабудешь и Питер ! Ты всё у меня позабудешь. Я первый российский кондитер, Ты первой цыганкою будешь ! Да что это, что это значит ? Шампанское льется и льется. Цыганка смеётся как плачет, И плачет как будто смеётся. В деревне у нас - перемены. Где старой часовенки конус - Теперь молодые спортсмены С утра повышают свой тонус. Цыганка, цыганочка Аза ! Влюбленный, взбешённый кондитер... Та самая, самая фраза : "Поедем-ка, милая, в Питер !.." Теперь - беговые дорожки. Теперь - молодые аллеи. А раньше-то, Господи, дрожки !.. А раньше - коней не жалели...
Читая ЦветаевуТа цветаевская проза - И молитва, и угроза, И могила без креста. По пруду идут круги. Шелестит листвой орешник... Чьи-то тихие шаги Проникают в мой скворечник. Я читала на крыльце Без конца и без начала И дитя свое качала Без печали на лице. А ещё один птенец В тишине листает книги... А когда-то наконец Я припомню эти миги. Ни разлуки, ни беды ! От крыльца ведёт дорога, И видны еще немного Чьи-то давние следы. И - сияние в ночи, Озарение в ознобе ! И сидим, обнявшись, обе У мерцающей свечи... * * * От твоего дома - До моего сада. От твоего тома - До моего взгляда. От моего чуда - До твоего чада. От моего худа - До твоего ада. От моего Клина - До твоего Крыма. От моего сына - До твоего сына. От твоего гроба - До моего хлеба. От моего неба - До твоего неба. От твоей соли - До моей силы. От твоей боли - До моей были. От твоей Камы - До моей Истры... Твоего пламени - Все мои искры.
Что она плачет, что она плачет...Что это значит, что это значит ? А что она чует ? Да что же она чует, Ежели он дома, дома не ночует ? А что же она видит ? Да ничего не видит. Только ждёт, что выйдет, Что из того выйдет. А что она может ? Да всё она может. Словно пса, привяжет, Как коня, стреножит. А что же с ним будет ? Да ничего не будет - Голову повесит, Завтра все забудет. А что же с ним будет, Коли не забудет ? А коли не забудет, Все иначе будет. А коли не забудет - Бог знает, что будет !
Чужие стихиЧёрный поезд, белый пруд, Ель, метель, игра мороза, Стих и проза, Божий суд - Вот и всё, зачем жила. Вот и всё, чего ждала ! Но увидела, прочла - Это мало, это мало. Хорошо ! - сказала я. Детвора, мужья и браки ? Стенка, грубая скамья, Плошка со свечой во мраке ? Всё, что было, есть и нет ? Без чего меня б не стало ? Но сказал один поэт - Это мало, это мало. Хорошо ! - сказала я. Осень жжёт, зима качает. В отдалении друзья Мне свиданья назначают. Может, это ближний свет ? Может, лунная дорога ? Но сказал один поэт, Что и этого немного... Кто ты, карлик ? Тень беды ? Непроснувшаяся строчка ? Как награда за труды - Непросохшая сорочка. Ненавязчивый совет ? Свет, упавший в мой домишко ? Вы поэт, и я поэт. Закрываю вашу книжку.
ЭмиграцияЧёрно-белая, не обрамлена. Эмиграция, эмиграция ! Я прощаюсь с тобой, сестра моя. Ты сегодня звалась Мариною - Завтра будешь Мариаграция ! Это что-то неповторимое - Эмиграция, эмиграция. Я запомню их лица белые, Этих лиц выражение, И движения пальцев беглые, И руки моей положение. Эмиграция, эмиграция ! Провожающий - на примете вы ! Регистрация, регистрация, Регистрация в Шереметьево... Эмиграция, эмиграция ! И снимаются с места стаями... О, осенняя птиц миграция - Поднялись и во тьме растаяли. Ну, видать, пора собираться мне, Если это само не кончится. Эмиграция, эмиграция - Мне лететь никуда не хочется ! До свиданья, Мариаграция ! Позабудь дорогу обратную ! Эмиграция, эмиграция - Это что-то невероятное. Там, далёко, родится девочка, И когда расцветёт акация - Называть её станут Эммочка, Если полностью - Эмиграция.
ЭхоБыло время — цепочку на шею дарила... А шарф — нечто вроде зелья из тайных трав, Зелья, которое я никогда не варила... Длинный, лёгкий, каких-то неслыханных нежных тонов, Мною купленный где-то в проулках бездонного ГУМа, Не проникая в тебя, не колебля твоих никаких основ, Он улёгся бы у тебя на плечах как пума... Он обнимет тебя за шею, как я тебя не обнимала. Он прильнёт к твоему подбородку — тебе бы так это пошло... А я — уже не сумею. А раньше я не понимала, Что — никаких цепочек, а только — тепло, тепло. * * * И ещё: очень долго казалось, что нет никого меня меньше. И все свои юные годы я жила, свою щуплость кляня. Нет, правда, вот и моя мама, и большинство прочих женщин Были гораздо больше. Гораздо больше меня! И теперь я, наверное, вздрогну, когда детское чьё-то запястье, Обтянутое перчаткой, в троллейбусе разгляжу. Эта женщина — много тоньше. Эта женщина много моложе. И потом — она ещё едет. А я — уже выхожу. * * * Будешь ей теперь пальчики целовать. Выцеловывать ушко, едва продвигаясь к виску... Будешь курточку ей подавать, помогать зимовать. И по белому снегу — за нею, и по чёрному, с блёсткой, песку... А со мною всё кончено. И хорошо, хорошо, хорошо! И никто никого, я клянусь тебе, так и не бросил. Дождь прошёл, снег прошёл, год прошёл — да, прошёл. Ей теперь говори — "твой пушкинский профиль, твой пушкинский профиль!.."
Я веду свой образ дней...Наподобие актёров. Но чем дальше, тем ясней : Наподобие шахтёров. Начиная день с нуля, Опускаюсь на глубины. Высоко плывёт Земля, Шум и шорох голубиный. Слюдяной минуя наст, Через прах и уголь костный Выхожу на новый пласт. Вот он, мой алмазоносный ! И, пока алмаз в цене И дороже год от года, - Все противней будет мне Вся порожняя порода ! Я - подальше от греха, В стороне от перебранки. Но, конечно, есть цеха И шлифовки, и огранки, И добыча прочих руд ! ...Стол привычный, лист тетрадный. Здравствуй, тяжкий, милый труд ! Свет рудничный, свет лампадный...
Я выбрал самый звонкий барабан...И бил в него, что было мочи. Я бил в него и плакал по годам, Что прожил молча, что прожил молча. Я долго жил и ни во что не бил. Ну как я выжил и что я видел ? И вот я барабан себе купил, Немного выпил - и дробно выбил. И этот симпатичный барабан - Он был зелёный, такой зелёный. И я подумал так, что я болван, В него влюблённый, да-да, влюблённый. На ярмарке открыл я балаган. Не балаган - так, балаганчик. Мой цирк один лишь номер предлагал : Мой барабанчик ! Я и мой барабанчик ! Ведь жизнь у нас с тобой - сплошной обман : И ты обманщик, и я обманщик. Так заходи, друзья, в мой балаган "Мой барабанчик", где я балаганщик. Боюсь вот только : если ураган Однажды ночью сорвёт мне крышу, Уж слишком громко бьёт мой барабан - А вдруг ураган я не услышу ? Нет, вдруг ураган я не услышу ?
Я играла с огнём, не боялась огня...Музыка А.СухановаМне казалось, огонь не обидит меня. Он и вправду не жёг мне протянутых рук. Он горячий был друг, он неверный был друг ! Я играла с огнём вот в такую игру : То ли он не умрёт, то ли я не умру. Я глядела в огонь не жалеючи глаз. Он горел и горел, но однажды погас. Я играла с огнём до поры, до поры, Не предвидя особых последствий игры. Только отблеск огня на лице у меня. Только след от огня на душе у меня...
Я не прочту ему стихов...У мужа денег попрошу, куплю себе духи. И я не стану песен петь. Какие песни, чёрт, Уж если он мой каждый сон узнал наперечёт ! У мужа денег попрошу - куплю себе чулки. Такие, что дороже нет - прозрачны и тонки. Умело подведу глаза, на шапочке перо ! И вечером пойду к нему, одетая пестро. Когда же стану уходить Под утро, чуть жива... - Я новой песенки твердить Смогу уже слова !
Я - неразменная монета...А ты пустил меня по свету, Как тень простого пятака. А я по праву неразменна. И нахожусь я неизменно В кармане пиджака. Я неразменная монета, Тобой подобранная где-то. А что купить на пятачок ? Да так, какой-то пустячок. И ты б купил наверняка. Но - неразменная монета Опять в кармане пиджака. Вот узаконенный размен : Одна любовь на пять измен. Меняю крупные на мелочь - Нельзя же жить без перемен ! Я неразменная монета. А ты, хотя немало жил, Меня другому одолжил. И вот сейчас у турникета Стоит - пуста его рука. Я ж - неразменная монета - Опять в кармане пиджака. Я неразменная монета. Ты до сих пор не понял это ! И мне не должно быть в кармане Ни дурака, ни чужака. Я - неразменная монета В твоем кармане пиджака. Я обиды рассовала по карманам...И царапины как кошка зализала. Я училась этим маленьким обманам - Ничего тебе про это не сказала. В сумку сунула ещё две-три тревоги И за пазуху упрятала упрёки. Завязала в узелок свою досаду - Ничего такого мне теперь не надо ! Мне нельзя заплакать, если захочу я. И молчать нельзя мне, если замолчу я. Ну, а главное - глубокие карманы, Чтобы в них держать свои обманы ! Нетерпению купила я уздечку. Ожиданию достала птичью клетку. В уголке сложила каменную печку, Чтоб кидать туда стихи свои как ветки. А еще купила швейную машину И дешёвые обрезки матерьяла, И себе карманы новые пришила - Мне уже карманов старых не хватало...
Я сама себя открыла...Я сама себе шепчу : Я вчера была бескрыла, А сегодня - полечу. И над улочкой знакомой, И над медленной рекой, И над старенькою школой, И над маминой щекой. Как ни грело всё, что мило, Как ни ластилось к плечу - Я вчера была бескрыла, А сегодня - полечу ! Над словцом неосторожным, Над кружащим над листом И над железнодорожным Над дрожащим над мостом. То ли дело эта сила, То ли дело - высота ! Я вчера была бескрыла, А сегодня я не та. Кто-то Землю мне покажет Сверху маленьким лужком... На лужке стоит и машет Мама аленьким флажком. Было время - смех и слезы, Не бывало пустяков. Слева - грозы, справа - грозы, Рядом - стаи облаков. Как ни мучались, ни звали Кто остался на лугу - Я вчера была бы с вами, А сегодня - не могу... А сегодня - не могу... А сегодня - не могу...
Я спасти отчизну должна...Девочка, не мать, не жена. Жанна, - зовут, - Жанна Мне бы припасть к ручью В милом моём краю, Пить жадно ! Жанна, - зовут, - Жанна ! Я воин, вооружена. Окружена, побеждена. Позору предана и сожжена. Но вновь и снова Зовут из мрака. Иду без слова, Иду без страха.
Январь имени ВысоцкогоЕго полёт высок. Пощупаю висок себе - Пульсирует висок. Собранья многотомные Нетронуты в углу, И тяжесть многотонная Клонит меня к столу. Не обморочно-синее Сиянье в небесах, А облачное, зимнее Стоит в его глазах. Как на море Балтийское Осколки янтаря - Так я б пошла разыскивать Осколки января... Покуда свечка теплится На самом уголке - Не терпится, не терпится Горячечной строке. Жемчужная, ненужная Страна недалека - Когда родится вьюжная, Метельная строка ! Недолга ласка царская. Но средь ночей и дней Горит строка январская Все жарче, все ясней. Трудись, рука, просись, рука ! К огню тянись, рука ! Родись, строка российская, Мятежная строка ! Родись, строка российская, Мятежная строка. Родись, строка российская, мятежная...
|
|
|
 |